Уотердип
Шрифт:
“На запад?” — спросила Миднайт, пытаясь отыскать в безоблачном небе хоть один признак, по которому было бы можно выяснить направление. “Откуда ты знаешь, что запад там?”
Раймон улыбнулся. “А я и не знаю. Но когда ты мертв, то обретаешь способность ориентироваться в этом месте, которую я, к сожалению, не в силах тебе объяснить. Ты просто должна мне поверить”.
Вспомнив те трудности, с которыми ей уже довелось здесь столкнуться, она решила, что действительно гораздо мудрей будет согласиться с доводами призрака.
Раймон повел ее через огромную толпу, то и дело останавливаясь
“Далеко еще?” — спросила она.
“Да не очень”, — ответил Раймон, продолжая размеренно продвигаться вперед.
“Нужно найти способ добраться туда быстрее”, — выдохнула Миднайт между шагами. “Мне еще нужно встретиться с Келемвором в Уотердипе”.
“Другого пути нет”, — спокойно заметил Раймон. “Если конечно ты не желаешь привлечь внимание слуг Миркула. Но не волнуйся, здесь время и расстояния совсем иные. То, что здесь может показаться днем или месяцем, на Ториле окажется лишь ничтожной толикой времени”.
Они продолжали свое путешествие еще несколько часов, после чего чародейка совсем выбилась из сил. Она опустилась на землю и заснула. Через какое-то время Миднайт проснулась, полная новых сил и они продолжили их путь. Чародейка воспользовалась этой возможностью и попросила Раймона рассказать ей все, что ему было известно о царстве Миркула.
Уменьшив ширину шага, так чтобы Миднайт могла за ним поспевать, Раймон произнес, — “У Миркула есть два домена: его город в Гадесе, в котором он безраздельно правит и куда ты сейчас направляешься, и Равнина Фугуе, полуплан снаружи его города, который он также считает своими владениями. Когда в Королевствах кто-то умирает, его душа затягивается в один из тысяч порталов между Торилом и двумя доменами Царства Мертвых. Духи последователей Миркула попадают напрямую в его город в Гадесе”.
На этом месте Раймон остановился и прервал свою лекцию. “Знаешь, а вообще-то ты даже можешь обогнать Келемвора и добраться до Уотердипа раньше него”.
“Как?” — спросила Миднайт, также остановившись. Идея использовать Царство Мертвых как кратчайший путь воодушевила ее.
“Есть большая вероятность того, что между Уотердипом и городом есть врата”, — ответил Раймон. “Если тебе все же удастся уйти от слуг Миркула, то ты сможешь вернуться в Королевства через портал в самом городе”.
“Спасибо за идею”, — мрачно ответила Миднайт, вновь переходя на шаг.
Раймон тоже двинулся вперед, продолжив свою лекцию. “Несмотря на то, что последователи Миркула напрямую попадают в его город, все остальные оказываются на Равнине Фугуе, которая является как бы зоной ожидания для духов умерших. Здесь слуги Миркула — его бывшие последователи, как я полагаю — собирают души Безверных и Неверных…”
“Безверных и Неверных?” — прервала его Миднайт.
“Неверные — те, которые предали своих богов ”, — пояснил Раймон. “Безверные же, не поклоняются ни одному богу”.
“Что слуги Миркула делают с этими душами?” — спросила Миднайт, вспомнив Адона и его отказ от пути Сан.
“Думаю, забирают в город Миркула, где обрекают их на вечные страдания”, — невозмутимо произнес Раймон. “Я точно не знаю — но уверен,
“Это точно”, — хмуро ответила Миднайт.
“После того, как слуги Миркула отбирают души Неверных и Безверных, те, кто не утратил веры, ожидают здесь, пока боги не заберут их в места упокоения на Планах”.
“Тогда почему здесь столько людей?” — спросила Миднайт, обводя взглядом бесчисленные толпы призраков.
Раймон нахмурился. “Потому что это наше последнее испытание”, — произнес он. “Боги решили оставить нас здесь, чтобы мы доказали нашу верность и лояльность”.
“Это просто ужасно, бросать своих последователей на произвол судьбы”, — произнесла Миднайт.
“Они не бросили нас”, — быстро ответил Раймон. “Однажды они придут за нами”.
Миднайт удовлетворилась этим ответом, хотя было очевидно, что слова Раймона были основаны скорее на надежде, нежели на истинном знании вещей. Если бы боги заботились о своих последователях, Равнина Фугуе была бы забита гораздо меньшим количеством народа.
Они продолжали свой путь в течении еще двух дней, попутно беседуя на различные темы. Чародейка узнала еще немного интересной информации. Постепенно толпа начала редеть и на горизонте появилась черная линия. У Миднайт не осталось сомнений, что они приближаются к городу Миркула.
Наконец мертвый жрец и чародейка добрались до такого места, когда вокруг них не осталось ни единой души. Черная линия сменилась темной полосой, протянувшейся от одной стороны бесконечной равнины до другой.
Раймон остановился. “Я проводил тебя так далеко, как только мог”, — произнес он. “Дальше я идти не могу”.
Миднайт вздохнула и попыталась улыбнуться, хотя в душу ей начало закрадываться одиночество. “Ты уже сделал очень многое”, — благодарно ответила она.
Раймон указал на левый край темной ленты. “Я чувствую, что вход в город находится там”, — произнес он. “Здесь ты можешь беспрепятственно добраться до стены, не наткнувшись на слуг Миркула”.
Миднайт взяла Раймона за руку. “Слова не могут выразить всю мою благодарность”, — произнесла она. “Мне будет тебя не хватать”.
“И я буду скучать по тебе”, — ответил он. После небольшой паузы, он добавил. “Этот мир не принадлежит живым, Миднайт. То, что тебе покажется жестоким и бесчеловечным — здесь обычная практика. Неважно, с чем тебе придется встретиться в городе Миркула, главное помни, где ты находишься. Если ты столкнешься со слугами Миркула, тебе не удастся уйти от них”.
“Я запомню твои слова”, — произнесла она. “Обещаю”.
“Хорошо. Пусть боги благословят твой путь”, — произнес Раймон.
“Да пребудет с тобой вера”, — ответила Миднайт.
“Да будет так”, — ответил он. С этим словами он обернулся и побрел назад к толпе душ на равнине.
Постояв еще пару секунд, Миднайт обернулась и пошла в сторону города. Два часа спустя до ее слуха донесся зловещий стон, а в воздухе отчетливо запахло гнилью. Чародейка продолжала идти вперед, не сбавляя шага. Постепенно стон перешел в настоящий вопль, а запах разложения стал почти невыносимым. Стена все приближалась и когда Миднайт подошла достаточно близко, она разглядела что ее поверхность шевелится и колеблется словно живая.