Упасть еще выше
Шрифт:
Бывшая жена Валерия Ивановича посмотрела на гостью, заговорщицки ей кивнула и, стараясь ступать бесшумно, отступила назад.
Лена постучала и вошла.
Вика сидела перед компьютером, но, увидев вошедшую, вскочила.
– Как здорово! – воскликнула она. – У меня есть вопросы по вашей книге.
– Задавай. И вообще звони. Я оставлю номера своих телефонов. Если вопросы или просто скучно.
Она достала из сумочки визитку, стараясь прикрыть ладонью лежавшие сверху скомканные купюры. Дописала на визитке номер домашнего телефона, после чего кивнула:
– А теперь вопросы.
– Я, правда,
– Что непонятно, спрашивай.
– Во-первых, я не знаю, что такое прошивка.
– Это какое-то детское потрясение, которое накладывает отпечаток на психику и во многом определяет характер скрытыми фобиями.
Вика кивнула и, покосившись на дверь, понизила голос.
– Но про установку «отчим-падчерица» вы абсолютно точно все рассказали.
– У тебя все так и происходит в отношениях с…?
Вика кивнула:
– При маме он строгий и внимательный, а когда ее нет, то слащавый и все старается прикоснуться, по голове погладить или руку на плечо положить.
– Говорит, что ты красивая и уже взрослая, – продолжила Лена. – Говорит, тебе уже пора думать о своем будущем. С такой внешностью можно рассчитывать на карьеру фотомодели или актрисы… А у него солидные связи, его все уважают и не откажут…
– Да-а, – скривив рот, согласилась девочка, – именно так, слово в слово. Я все понимаю. А что делать?
– Маме жаловаться бесполезно, – прокомментировала Зворыкина, – она все равно не поверит.
Вика кивнула, а Лена продолжила:
– Но все равно старайся больше с ней общаться, будто бы ничего не происходит. Почаще выходи из дома. Заведи компанию друзей.
– Отпадает, – вздохнула девочка.
– Подарки от отчима принимай, но не кривясь, только говори, что не надо так тратиться. А если принесет тебе красивое дорогое белье, то наверняка скажет, что по случаю достал, а маме мало – с размером не угадал. Но ты не бери. Просто скажи, что такие вещи воспитанная девушка не должна брать от мужчины. Только от мужа или от постояннного любовника. Желательно, чтобы и мама это слышала. Не факт, что она не обозлится на тебя как на соперницу, но за мужем будет присматривать. Хотя она и так уже… А что касается компании для общения, то приезжай ко мне. Будем подругами, если ты не против.
– Я не против, – кивнула Вика.
– Здорово, – улыбнулась Лена, – а то и поговорить не с кем. Есть, конечно, знакомые еще со школы, но делиться с ними самым сокровенным никогда не хотелось.
– А со мной?
– С тобой – другое дело.
Зворыкина протянула руку:
– Значит, дружба?
Девочка кивнула и спросила:
– На всю жизнь?
Теперь уже кивнула Елена Александровна:
– Ну, тогда, подруга, запомни: нужна будет помощь – сразу звони, и я примчусь. Утром или вечером, ночью. Разницы нет. За друзей надо бороться. И за любовь тоже.
Вернувшись домой, Лена почувствовала себя не в своей тарелке. Было стыдно не за то, что она предложила дружбу девочке, а за то, что взяла деньги у ее родителей. А дружба, как известно, не продается. Хотя находятся люди, считающие, что купить дружбу можно.
Герберов не звонил,
Выпалив это, он спросил:
– Все ясно?
А за его голосом прилетели звуки страдающих скрипок, и женский голос гневно произнес:
– Передайте принцу, что мне не нужны его деньги.
И тут же начался блок телевизионной рекламы.
Глава 12
С самого утра накрапывал нудный дождик, пробиваясь сквозь летние тучки, но капли были крупные и уже по-осеннему холодные. Собираясь на работу, Лена прихватила зонтик, вышла из квартиры, но тут же вернулась обратно и надела светлый плащик с капюшоном. Капюшон был неудобный, большой, он все время сваливался на лицо, закрывая глаза, но сейчас и это казалось преимуществом – очень не хотелось, чтобы ее разглядывали встретившиеся соседи, да и самой требовалось хоть как-то отрешиться от того, что окружало, мучая своей обыденностью и равнодушием…
Она шла по коридору, не понимая, зачем вообще явилась на работу. И когда подошла к кабинету, решила вернуться, но куда идти, не знала: все мысли были о муже, но как помочь ему, она не представляла. Так она и стояла какое-то время. К ней подошел Рейнгольд. Вероятно, Дмитрий Натанович наблюдал за ней, видел, что она колеблется. В руках Рейнгольда был стакан в подстаканнике. Стакан был наполнен чаем, а сверху плавал кругляш лимона.
– Чайку не желаете? – поинтересовался он.
Лена потрясла головой, машинально отказываясь, и тут же вспомнила, что дома не только не завтракала, но и не выпила привычной для себя чашечки кофе.
– Хороший чай! – не принимая ее отказа, сказал Рейнгольд. – Настоящий английский. То есть из английского магазина. Мне сосед-путешественник презентовал вчера пачку.
– Путешественник? – переспросила Лена, которую не интересовали ни чай, ни чей-то сосед, ни пустые разговоры.
– Я его так называю, – улыбнулся Дмитрий Натанович. – У мужика три дочки, и он всю жизнь мучился. Их же одеть и обуть надо. Но все девочки удачно вышли замуж: одна в Лондоне живет с мужем-индийцем, вторая – в Марселе, у нее муж алжирец, а младшая – в Италии. Муж ее, как ни странно, итальянец. Вот сосед и мотается по Европе, привозя оттуда все, что дочки покупают на распродажах…
Ключ уже находился в замочной скважине. Лена подумала немного и повернулась к Рейнгольду.
– Можно и чайку попить, – сказала она.
Они сидели за стойкой в служебной столовой. Не спеша пили чай. А может, и не пили вовсе. Лена сделала лишь один глоток, из вежливости. Да и перед Дмитрием Натановичем чашка стояла почти полная. Чай остывал.
Рейнгольд не случайно пригласил ее сюда. Здесь беседовать было удобнее, чем в кабинете. Никто из сотрудников не заходил. Пару раз кто-то заглядывал, но, вероятно увидев их вместе, тут же закрывал дверь. Дмитрий Натанович знал, что произошло с мужем Зворыкиной, поверил он в его виновность или нет – неизвестно, однако участие проявил.