Упасть еще выше
Шрифт:
– Я? – удивился Коля. – Но откуда… То есть каким образом?
– Это еще не все. В уставе «Инновационных технологий» есть пункт, согласно которому в случае выхода одного из партнеров из состава учредителей второй выплачивает его долю в соответствии с рыночной стоимостью акций, а случае смерти или гибели одного второй получает его долю безвозмездно, а наследникам, если таковые объявятся, он обязан вернуть половину уставного капитала, то есть двадцать пять тысяч рублей.
Зворыкин стоял, пораженный.
– Впервые слышу! Я ничего такого не подписывал…
– Это неважно, – отмахнулся адвокат, – предприятие зарегистрировано
– Погодите… – замахала руками Лена. – Раз все так, то получается, что самым заинтересованным человеком в убийстве Белканова является…
Она замолчала, потому что поняла, что хочет сказать то, о чем все уже давно догадались. Но все равно продолжила:
…мой Коля, что ли?
– Получается, – согласился Валерий Иванович. – По крайней мере у следствия только одна версия. Тем более что Зворыкин по годовым итогам регулярно получал свою долю прибыли, равную доле Белканова. Деньги переводились на его счет пражского отделения банка «Чешска спорителна».
– Да я в Праге-то был всего один раз, года три назад, – рассмеялся Николай, – и то пару дней всего! На конференции вместе с академиком Верзильцевым прочитал там наш совместный, мягко говоря, доклад. И все.
– Вот именно тогда счет и открыли, – подтвердил адвокат.
Николай хотел возразить, но промолчал и посмотрел на жену.
А Валерий Иванович продолжал:
– Деньги со счета снимались постоянно, в последний раз как раз перед тем, как ты залез в чужую машину. Причем сняли именно пять миллионов евро. Какие-то покупки оплачивались с этого счета. Кстати, был оплачен участок земли с домиком неподалеку отсюда. Дом, конечно, не такой шикарный, как у Белканова, но зато участок земли полгектара с выходом к озеру. Дом, вероятно, с отделкой и мебелью, потому что он сдан в аренду… Как раз этот договор не внушает доверия, потому подписал его от лица владельца Белканов, как представитель продавца. Доверенность прилагалась, но подпись не Зворыкина, стоит какой-то неразборчивый крючок. Так что хоть сейчас можно вселяться…
– Все равно этот дом не наш, – покачала головой Лена.
– А у вас есть документы, подтверждающее ваше утверждение? – возразил Валерий Иванович. – Пусть это будет небольшая компенсация за то, что случилось с Николаем. У следствия пока одна версия, но подозреваемого нет, потому что с момента выхода из тюрьмы Зворыкин находился под наблюдением. В том числе моим. Телефонные переговоры прослушивались…
– Мои в том числе, – догадалась Лена. – Значит, все, о чем я беседовала с Майоровой и Топтуновой, кто-то слышал…
– Но вы же не поручали им совершить что-нибудь, противоречащее закону.
Лена помотала головой и вдруг представила, как выглядела эта ее реакция – как у школьницы, которая пытается оправдаться за проступок, которого не совершала.
– Закрыли тему, – тоном, не терпящим возражений, приказал адвокат. – Давайте-ка вместе решим, что нам делать с уважаемым господином депутатом, который, как мне кажется, увяз в этом деле.
Депутата решили позвать сюда – в квартиру, недавно
Но Пышкин не звонил. Они напряженно ждали, и, когда раздался звонок мобильного Лены, все вздрогнули. Но это оказался Рейнгольд, который начал рассказывать о том, что в институте русского психоанализа состоялось общее собрание, на котором решалось, как жить дальше. Предприятие принадлежало Кадилову, а наследников у Максима Максимовича, насколько было известно Дмитрию Натановичу, не было. На собрании решили работать как и прежде, Рейнгольду предложили исполнять обязанности директора, но он отказался, сказав, что у него много времени отнимает кафедра в университете, и, вообще то, чем они здесь занимаются, – не психоанализ, а профанация, а если и случаются какие-то положительные результаты, то это заслуга не метода, а квалификации специалистов. И тут же предложил на должность директора Зворыкину. Все согласились единогласно. Лена, услышав это, растерялась, поблагодарила, конечно, и спорить не стала. Разговор продолжался, когда зазвонил телефон Николая.
Пышкин сообщил о своей готовности подъехать куда-нибудь в тихое место, где нет посторонних, заранее предупредил, что в ресторанах или кафе он встречаться не будет. Но этого никто и не предлагал. А когда ему назвали адрес, попросил, чтобы кто-нибудь встретил его во дворе – лучше, конечно, чтобы это была Лена. И тут же отключил телефон.
Валерий Иванович сказал, что он спустится пораньше, чтобы проверить, все ли безопасно. Потом, подойдя к окну, он выглянул во двор и позвал Асю. Показал на какой-то автомобиль и спросил подругу, видела ли она эту машину раньше. Та ответила, что «девятка» стоит здесь уже пару дней, но такое ощущение, будто эта машина встречалась ей и в городе.
Валерий Иванович вышел из квартиры. Все с интересом наблюдали, как он подошел к «девятке» и заглянул в салон, после чего поднял голову, посмотрел на окно и развел руки в стороны, что, очевидно, означало – машина пуста. Потом он подошел к нескольким другим стоящим во дворе машинам, прогулялся вдоль ряда стриженых кустов и скрылся из виду. Подождав несколько минут, начала собираться и Зворыкина.
– Я с тобой спущусь, – предложил Коля, – не убежит же Пышкин, когда меня увидит. – Лена при поддержке Аси стала возражать, ведь Пышкин просил, чтобы его встречала именно Лена. Но Николай пообещал постоять в подъезде, никуда не выходя, зато, если потребуется помощь, он успеет выскочить. В результате из квартиры вышли втроем.
Зворыкина стояла возле крыльца, а Коля с подругой Валерия Ивановича – в нескольких метрах за закрытой дверью.
– Как в детстве, – шепнул Николай Асе, – словно в прятки играем или в войнушку.
Ася молчала и прислушивалась, а Зворыкин продолжал:
– Что за шпионские игры? Нам ничего не угрожает. Была бы опасность, разве я отпустил бы Лену одну! Приедет Володька, она встретит его – какая тут опасность? Не убийца же он! И потом, зачем ему Лену…
– Тсс, – остановила его девушка.