Упавшие как-то раз
Шрифт:
А бой на поляне шел полным ходом. Что-то хрустнуло, кому-то врезали по физиономии, кто-то стонал, ползая по земле на четвереньках. Кто-то размахивал ногами, выкрикивая при этом нечто вроде «ки-и-и-я!». От того, чем окончится борьба, зависела моя жизнь. Поэтому я очень надеялась, что на четвереньках ползал Флорин.
В какой-то момент всё затихло. Даже Клен как будто насторожился. Я сидела, прислонившись к деревянной стене моего непрочного убежища, и с замиранием сердца ждала… Кто сейчас подойдет к двери? Кто ее откроет? Коварный убийца или неизвестный защитник? И если это убийца, пропустит ли его Клен?
— Дело сделано, Жюли. Враг повержен, — сказал Ранэль, заходя внутрь. Его серый плащ был порван, а сам он хромал.
— Ты в порядке? — спросила я.
— Кажется, когда-то я утверждал, что жизнь боль, — криво улыбнулся Агент Катастроф. В уголке рта у него красовался здоровенный кровоподтек. — Сегодня я вновь в этом убедился. Любитель помахать кулаками отправлен в нокаут, причем надолго, — довольно добавил он, усаживаясь на траву рядом со мной.
— Знаешь, — сказала я, — теперь ты больше не Агент Катастроф.
— Правда? — усмехнулся тот. И замолчал, разглядывая золотую крону Вековечного Клена. Сверху на нас медленно сыпались блёстки. — Правда, — вздохнул он. — Не устраивать мне отныне катастроф. Переквалифицируюсь, пожалуй, в телохранителя…
Глава 16. Заключительная
Лужайка под Кленом сейчас была больше похожа на лазарет. Почти в каждой «постели» между выступающими из-под земли корнями лежал кто-нибудь страждущий. Ранэль быстро оправился, даже синяк у него на лице прошел, едва он выпил кленового сиропа да закусил земляникой. Он печально посматривал на неподвижного Макинтоша, гладил по белой шерстке, и было видно, что Ранэль успел к нему привязаться.
— Славный пёсик, — сказал он. — Жаль, что его постиг такой ужасный конец.
— Макинтош еще дышит, — напомнила я. — Так что конец его пока не постиг. Да и вообще, под Вековечным Кленом умереть, по-моему, невозможно.
Спустя некоторое время к нам заползла мышь — она вновь была обычного размера. Принюхалась, потерла лапками мордочку и изъявила желание вырыть еще один туннель.
— Кажется, я вошла во вкус, — добавила мышь. Но мы отправили ее рыть где-нибудь в другом месте. Мне хватало бездонной дыры под роялем.
Утром в гости зашел Арчи. Зашел — и поднял крик. Мол, почему это мы с Ранэлем сидим плечом к плечу и задушевно молчим? Я возразила, что молчим мы вовсе не задушевно.
— Никак, на романтику настроились? А вот не будет вам романтики! — разбушевался в ответ Арчи и вытолкал ни в чем не повинного Ранэля за дверь.
— Жюли, непостоянная твоя душа! — стал он читать нотации. — Что, скучно было ждать?!
— Моя душа, и правда, непостоянна, — напустив на себя невозмутимость, подтвердила я. — Но мы с тобой ничем не связаны, поэтому ты не имеешь права требовать от меня преданности.
— Как это ничем не связаны? — изумился Арчи. — А моя тетка? Она ведь теперь нас обоих ненавидит! Я ее лишь затем прогнал, чтобы ты снова у меня жила.
— Ты полон иллюзий, мой самонадеянный друг, — ответила я. — Только не говори, что твоим единственным желанием было вернуть нас с Пуаро под крышу особняка. Я буду очень разочарована, если это так.
Арчи раздосадованно всплеснул руками, сорвал с головы цилиндр и, отшвырнув его к стволу Клена, уселся на то же самое место, где несколькими минутами ранее сидел Ранэль.
— Что же получается? — с убитым видом произнес он. — Мне без нее жизнь не мила, а она…
— А она, — закончила я фразу, — вполне обходится без воздыхателей и способна позаботиться о себе сама. Но это не значит, что ты не можешь заходить под Вековечный Клен на чашечку чая.
Арчи приободрился.
— Правда?
— Ну, разумеется! А мы с Пуаро будем время от времени навещать тебя. Если мы станем жить вместе, то наверняка очень скоро наскучим друг другу.
Настроение Арчи заметно улучшилось.
— И то верно, — рассмеялся он. — Но постой, разве ты не собиралась улетать?
— Куда? — развела руками я. — Ты видел, что сталось с воздушным шаром? И между прочим, если бы не Ранэль, которого ты столь бесцеремонно выгнал, со мной случилось бы то же самое. Кстати, не видел Флорина? По-моему, этот бедолага съехал с катушек. Он пытался заколоть меня ножом.
— Сегодня в семь утра Юлий взял под стражу Фарида и его приспешников. В том числе и Флорина. Кажется, ему здорово досталось, — усмехнулся Арчи. — Агента Катастроф, скорее всего, оправдают. Ведь он тебя спас. Надо же, — добавил он, — никогда бы не подумал, что тихоня Флорин способен кого-нибудь убить.
— Связаться с Фаридом при его-то характере было большой ошибкой, — сказала я. — Когда тебе угрожают и ты не видишь выхода, приходится выполнять приказ, каким бы жестоким он ни был.
Переждав череду колких метелей, заморозков и оттепелей, в наши края наконец-то пришла настоящая весна. Она ступала по лужам в мягких туфельках, шуршала ветром в кронах, усеянных набухшими почками, и напевала мелодию, которая трогает лишь сердца поэтов да мечтателей.
Пуаро с Макинтошем полежали под Кленом день-два — и оправились. Сперва у них зашевелились хвосты, затем задрожали ушки, а уж потом очередь дошла и до лап. Пуаро признался, что ему снился замечательный сон — разумеется, о сосисках.
— Там было море сосисок! — облизываясь, рассказывал он. И я срочно помчалась за сосисками в близлежащий магазин.
Потом очнулся Макинтош и поведал мне, что ему снился окорок — солёненький, сочный, жареный. Макинтошу тоже хотелось есть. И, само собой, я поплелась за окороком. Счастье, думала я, что у меня всего две собаки.
Окорок и сосиски оказались ужасно вкусными. Даже я не устояла. Мы втроем сидели под деревом и уплетали мясо за обе щеки.
— Может, сбегаешь за колбасой? — прожевав, спросил Пуаро.