Упавшие в Зону. Вынужденная посадка
Шрифт:
– Погоди, – остановилась девушка на бетонной шпале. – То есть, ты утверждаешь, что совершал эфирные полеты?..
– У нас говорят «космические». Да, совершал. Еще как совершал. Говорю же, это и есть моя работа.
– Но… Разве это возможно?.. То есть, наверное, будет когда-то возможно, лет через двести-триста, но сейчас-то подобное лишь в научно-приключенческих романах бывает. Я даже не очень понимаю смысл твоей выдумки… Ведь даже врать, если уж тебе без этого никак, следует более правдоподобно. Или ты столь вычурно пытаешься шутить? Так знаешь ли, мне сейчас не
– Та-ааак… – только и смог выговорить Плюх. Потом все же сумел захлопнуть рот и открыл его вновь, чтобы с усилием выдавить: – П-прости, ты из какого года?..
– Что значит из какого? Когда родилась, ты имеешь в виду? А разве уместно у дам это спрашивать?
– Да неважно, когда ты родилась, – махнул рукой разведчик. – Ёшки-блошки, что мне твой возраст? Я спрашиваю, какой год был у вас, когда ты в Зону попала?
– А разве не везде один год? Как может быть какой-то другой? Я уже и вовсе отказываюсь понимать, когда ты всерьез говоришь, а когда шутить изволишь…
– Я не шучу. Просто ответь, какой у вас был год.
– Двенадцатый, разумеется.
– Одна тысяча девятьсот?.. Тогда понятно, что…
– Какая одна тысяча?.. – часто-часто заморгала Забияка. – Егор, ты меня пугаешь, право слово…
– Но не… не тысяча восемьсот же?.. – судорожно сглотнул косморазведчик.
– Две тысячи двенадцатый! – выкрикнула, пятясь, девушка. – Егор, перестань меня пугать!..
Тут Забияка споткнулась о соседнюю шпалу, но Плюх успел ее схватить за локоть.
– Я и не думал тебя пугать. Говоря откровенно, меня немножко пугаешь ты.
– Чем же, позволь спросить? – отдернув руку, вновь стала суровой сталкершей Забияка.
– В две тысячи двенадцатом году вы еще не летали в космос?.. И у вас до сих пор монархия?.. Впрочем, поэтому и не стоит удивляться, что вы никуда не летали.
На скулах девушки заиграли желваки.
– Ты ведь сейчас не можешь снять с головы свой аквариум? – странным, с хрипотцой голосом спросила она.
– Сама же видела, к чему это приведет…
– Тогда у меня к тебе просьба. Когда все-таки снимешь, будь так любезен, напомни мне, что за мной должок.
– Какой еще должок, о чем ты?
– Ну как же? Я ведь обещала, что за оскорбления ты схлопочешь по физиономии? Сейчас я возможности выполнить обещание не имею, но долги я всегда возвращаю, можешь не сомневаться.
– Чем я тебя оскорбил?.. – развел руками Плюх.
– Ты оскорбил не меня лично, ты поступил еще гаже… Впрочем, если ты сам этого не понимаешь, то что-либо объяснять бессмысленно. Недаром сказано: «Не мечите бисер перед свиньями» [8] .
8
В Евангелии от Матфея (гл. 7, ст. 6) приведены слова из Нагорной проповеди Иисуса Христа: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга (ц.-слав. бисер) вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас».
– Ну вот, свиньей обозвали… И я еще после этого кого-то оскорбляю, говоря, что…
– Хорошо, – прищурившись, перебила разведчика Забияка. – Если назовешь, откуда эта цитата – я оставлю на сей раз твою физиономию нетронутой.
– Откуда я могу знать ваши источники? – осторожно, боясь вновь ненароком обидеть девушку, произнес косморазведчик.
– Наши?!.. – возмущенно воскликнула Забияка. – Это из «Евангелия», из Нагорной проповеди Христа!
– Все! – поднял руки Плюх. – Я сдаюсь. Можешь съездить мне по морде аж два раза, только давай больше подобные темы не поднимать. Хорошо?
– Ловлю на слове, – усмехнулась девушка. – Два раза. Пока два. Что касается «подобных тем» – согласна, мне самой они неприятны. Но о себе ты рассказать все же обязан, поскольку обещал.
– Ёшки-блошки! Так ты ведь мне все равно не веришь!
– А ты не ври.
– Я в принципе ненавижу и не умею врать, – сказал разведчик таким тоном, что Забияка невольно потупилась и пробормотала:
– Мне сложно сразу в такое поверить, вот и… Если ты еще скажешь, что прибыл сюда из трехтысячного года, то я вообще… – помотала она головой.
– Не скажу, – улыбнулся Плюх. – Я из две тысячи сто шестьдесят второго.
– На сто пятьдесят лет позже!.. Но как такое возможно? Я полагала, что время – это нечто общее и неизменное.
– Могу тебя успокоить: даже у нас, в середине двадцать второго века, природа времени практически не изучена. Так что просто прими это как данность. Между прочим, ты ведь не думала, что «дикари», которые тебя схватили, это твои современники?
– Признаться, не задумывалась об этом. В конце концов, и в наше время на Земле оставались места, куда не добралась цивилизация. Впрочем, согласна, приму это как данность. Продолжай свой рассказ, я попытаюсь поверить.
Плюх и собрался уже было продолжить, но боковым зрением заметил чуть впереди и справа от того места, где они переходили сейчас пути, некое шевеление. Разведчик повернул голову и увидел Шершня. В том месте, где стоял сталкер, уже начинался перрон, а чуть дальше, сквозь деревья, растущие в ряд вдоль его края, можно было разглядеть и белое здание с синей надписью – как понял разведчик, вокзал. Сразу за перроном и деревьями до самого вокзала тянулся зеленый сетчатый забор, в который и тыкался сейчас Шершень, не соображая, что его можно обойти.
– Один потеряшка нашелся! – направился обрадованный Плюх к сталкеру.
– А другого и искать ни к чему, – пошла вслед за ним Забияка. – Разобраться бы, что с этим делать.
Сначала была мысль отвести Шершня на вокзал, но от этой идеи, едва подошли к нему ближе, Плюх с Забиякой отказались – вокзал не только издалека, но и вблизи оказался слишком маленьким, к тому же – практически «просвечивающий» насквозь. Запереть там сталкера обоим показалось сомнительной затеей. Сошлись на том, что нужно зайти в какой-нибудь жилой некогда домик – двери у них должны были иметь запоры.