Уплыть за закат (с илл)
Шрифт:
– Да, это вообще не кость. Губерт, я хочу подержать тебя в постели, пока ты не подкормишься и не окрепнешь. Твой рассказ растрогал меня.
– Да, он трагичен, я знаю. Но что оправдывает тебя? Джастин уж точно предлагал тебе немного развлечься.
– Милый ты мой, Джастин с Элеанор в самом деле обедали у нас. Но в доме полно детворы, а батюшка изображает из себя филина, так что меня даже и по заднице не потрепали. Лишь несколько галантных непристойностей шепнули мне в зардевшееся ушко.
– В какое? Надо бы поехать к ним.
– Но они так
К ним надо было долго ехать даже на машине, а уж на трамвае и вовсе целую вечность. С Везерелами мы познакомились в нашей новой церкви, Линвудской методистской, когда переехали на бульвар Бентона. Но в тот же год, когда мы еще не стали близкими друзьями, Везерелы переехали в район новой застройки Дж.К.Николса, на юге в окрестностях Загородного клуба, перешли в епископальную церковь поближе к дому, и мы потеряли с ними связь.
Мы с Брайаном говорили о них – от них обоих хорошо пахло, – но они слишком далеко уехали, чтобы с ними общаться, они были старше нас и определенно состоятельные люди. Все это немного стесняло меня, и я перевела Везерелов в пассив. Потом Брайан снова столкнулся с Джастином, когда тот пытался попасть в Платтбург и сослался на Брайана, как на поручителя, чем мой муж был польщен. Джастина не брали на подготовку из-за поврежденной в детстве ноги – еще не умея ходить, он стал жертвой несчастного случая и хромал, но почти незаметно. Брайан обратился с просьбой о пересмотре решения – ее не удовлетворили, но в итоге Элеанор пригласила нас на обед в январе, за неделю до отъезда Брайана.
Чудесный большой дом и еще больше детей, чем у нас. Джастин внес в его планировку изящное, но дорогое решение: они с Элеанор занимали не одну только спальню, но весь верхний этаж в одном из крыльев – апартаменты, в которые входили гостиная (отдельная, помимо салона и малой гостиной внизу), огромная спальня с буфетом и винным погребцом и большая туалетная комната. Последняя делилась на ванную, душ и два туалета, а в одном из них находилось устройство, о котором я только слыхала, но до сих пор не видела: биде.
Элеанор показала мне, как оно действует, и я пришла в восторг. Как раз то, что надо Морин с ее красноречивым запашком. Я так и сказала Элеанор.
– А по-моему, у тебя восхитительный естественный запах, – серьезно ответила она, – и Джастин тоже так думает.
– Он тебе сам сказал?
Элеанор взяла мое лицо в ладони и поцеловала меня легко и нежно мягким ртом – ее язык не коснулся моего, но поцелуй был глубоким.
– Сказал. И не только это. Дорогая, его так влечет к тебе (да, я знала), и меня тоже. А еще меня влечет к твоему мужу, так всю и пронизывает, когда Брайан рядом. Если бы вы разделяли наши чувства… мы с Джастином были бы рады дать им выход.
– Ты хочешь, чтобы мы с тобой поменялись?
– Ну да! Честная мена – не грабеж.
– Согласна! – не колеблясь ответила я.
– Вот и хорошо! А с Брайаном ты не хочешь посоветоваться?
– Нет необходимости. Я знаю. Он готов живьем тебя съесть. – Я тоже взяла в ладони ее
– Как вам удобнее, Морин, милая. Наша гостиная в считанные секунды превращается во вторую спальню, и при ней есть своя туалетная. Так что можем или разбиться на пары, или остаться вчетвером.
– Мы с Брайни не прячемся друг от друга. Элеанор, я убедилась на опыте, что, если просто раздеться, можно сэкономить время и слова.
Она вздрогнула.
– Я тоже убедилась в этом. Но ты, Морин, меня поражаешь. Я тебя знаю уже лет десять. Когда мы еще жили на Саут-Бентон и все ходили в Линвудскую церковь, мы с Джастином говорили о вас, как о возможных партнерах. И я сказала, что в глазах у Брайана есть нечто, внушающее надежду, но способа пробить твою броню я не вижу. Истинная леди, прямо из "Еженедельника Годи для дам". А поскольку такого рода семейные игры всегда обговариваются сначала между женами, мы просто внесли вас в список пропащих.
Я с усмешкой расстегивала свои крючки и пуговицы.
– Милая Элеанор, я рассталась с невинностью в четырнадцать лет и с тех пор все никак не уймусь. Брайан это знает и понимает меня и любит такой, какая есть.
– Прекрасно! А я, голубка, отдала свою вишенку в двадцать мужчине вчетверо старше себя.
– Стало быть, не Джастину.
– О Боже, конечно, нет. – Она переступила свои штанишки и осталась в чулках и домашних туфельках. – Я готова.
– Я тоже. – Я не могла оторвать от нее глаз и жалела, что Брайни не побрил и меня – она была гладенькая, как апельсин. Как будет любить ее Брайни – беленькую, высокую, точеную!
Через несколько минут Джастин уложил меня на персидский ковер перед огнем в их гостиной, а Элеанор с моим мужем устроились рядом. Она повернула ко мне голову, улыбнулась, взяла меня за руку, и я приняла ее мужа, а она – моего.
В светских салонах Бундока за "Стимулятором" и "Собеседником" часто спорят об идеальном количестве участников для полигамной любви. Одни предпочитают трио всех четырех видов или один из четырех, другие ставят на большие компании, третьи заявляют, что любое почетное число хорошо, а четное не подходит. Я лично продолжаю считать, что с двумя семейными парами, где все любят друг друга, ничто сравниться не может. Ничего не имею против других вариантов – они все мне нравятся. Просто тот, который я назвала, нравится мне больше всех, и уже много лет.
Попозже Брайан позвонил отцу и сказал, что на улицах гололедица – не подежурит ли дедушка одну ночь в зверинце?
– Почему у тебя такой отсутствующий взгляд? – спросил Брайан, глядя на меня сверху.
– Думала о твоей любимой девушке.
– Моя любимая девушка – ты.
– О любимой блондинке. Об Элеанор.
– А, само собой.
– И о твоей любимой старшей дочке.
– В этой фразе есть какое-то противоречие. Любимая старшая дочка.