Управление
Шрифт:
– Тысяча триста семьдесят рейхсмарок. Мама, это больше любой суммы, на которую власти могут закрыть глаза! Если бы сейчас в дверь вошел полицейский, он бы немедленно забрал тебя и ты бы попала в тюрьму как минимум на два года.
– Но я одному тебе показала, – невозмутимо произнесла она.
– Почему ты не отнесла тогда деньги в банк, как было предписано?
Она вскинула тощие руки.
– Боже милостивый! Я просто забыла! Это деньги, отложенные на черный день, я спрятала их в вещах твоего отца. Вчера я снова нашла их.
В старом хламе, который она хранила, словно это была святыня.
– Черт! – сказал Леттке, потянувшись за кофейной чашкой, но снова поставил ее на место. У него пропал аппетит. – Вот же дерьмо!
– Там же теперь
– Да кому нужно это допотопное тряпье? – прорычал он.
Наличные деньги были настоящей проблемой. Вообще отмена наличных денег. Тогда это так хорошо звучало – борьба с организованной преступностью, нелегальной трудовой деятельностью, коррупцией и так далее. Но ничего из этого не сработало. Преступники просто переключились на другие способы оплаты, на доллары, фунты или сразу на золото, а что касается коррупции и нелегальной трудовой деятельности, то теперь тому, кто принимал наличные деньги, не оставалось практически ничего другого, кроме как подкупить кого-то или заплатить за нелегальную работу. Таким образом, государственные меры создали только особенно хорошо функционирующий черный рынок, на котором, согласно документам Рейхсбанка, в обращении по-прежнему находилось более миллиарда рейхсмарок.
Только то, что за денежные вклады в банке никто больше не получал еврейских процентов, а должен был еще и оплачивать комиссию за хранение денежных средств, – вот это сработало.
– Будет лучше, если ты сожжешь все деньги в духовке, – сказал он, но, когда его мать начала ловить ртом воздух, будто задыхаясь, он поспешно собрал купюры, взял с собой и сказал: – Ладно. Я посмотрю, что можно придумать.
Несмотря на все преимущества, которые давала ему должность в НСА, у нее также были свои недостатки, и это ему стало ясно только сейчас, когда он обратился в банк и потребовал позвать директора: никто не слышал о таком ведомстве! Если бы он пришел из тайной государственной полиции, все двери для него были бы открыты; когда он предъявлял свое удостоверение НСА, в ответ его одаривали только скептическими взглядами. По какому вопросу он желает поговорить с герром директором? Он не может этого сказать, речь идет о конфиденциальном вопросе. Хм, ну, в таком случае ему лучше всего обратиться в секретариат герра директора по электронной почте или по телефону и договориться о встрече, по-другому ничего не выйдет, он должен это понять. Герр директор очень занят.
В конце концов он оказался в кабинете какого-то начальника отдела, пытавшегося заставить его почувствовать, какая это необычайная милость с его стороны, что он готов посвятить ему несколько минут своего драгоценного времени.
– Меня зовут Ойген Леттке, НСА, – начал беседу Леттке, вытащил банкноты и положил их на стол перед мужчиной. – И я нахожусь здесь по причине забытых наличных денег, которые были неожиданно обнаружены.
Мужчина по другую сторону стола немного отодвинулся в кресле, словно хотел как можно больше дистанцироваться от старых купюр рейхсмарок. Трудно было поверить, что когда-то его карьера вне сомнения начиналась с обработки таких же купюр.
– Это проблема, – произнес он.
– Именно поэтому я здесь, – сказал Леттке. – Чтобы ее решить.
Мужчина, довольно худосочный и с осунувшимся лицом, зачитал правила, применимые в таком случае и, по существу, сводившиеся к тому, что после установленной даты все предоставленные наличные средства должны быть изъяты, а о предъявителе надлежало сообщить в полицию.
– Но у человека с вашей должностью, безусловно, есть определенная свобода действий, – сказал Леттке, когда тот отбубнил свою лекцию. – Если вы решите зачислить деньги, которые вдова героя войны обнаружила в его вещах, на ее счет, то кто вас остановит?
Мужчина
– Что ж, послушайте, это не так просто, как вы себе представляете…
– Вы, несомненно, правы, – возразил Леттке, вытаскивая блокнот и карандаш. – Но разве все мы, занимающие высокие должности, не имеем свободы принятия решения по собственному усмотрению? Управление национальной безопасности, например, в котором я работаю, контролирует все массивы данных рейха – в том числе, разумеется, платежные данные. Например, я на свое усмотрение могу распорядиться, чтобы все платежи, совершенные или полученные любым лицом, были проверены на наличие нарушений. Это сделает компьютер, то есть сделает очень быстро, и если есть движения денежных средств, о которых, скажем, не должна ничего знать жена, или компания упомянутого лица, или органы власти, то эти данные гарантированно всплывут… – Он наклонился, осмотрел латунную табличку с именем, которая стояла перед ним на столе, и записал выгравированное имя в блокнот. – Э. Шнайдер, что означает Э., если не секрет?
– Эрнст, – ответил его собеседник и сглотнул.
– Эрнст Шнайдер, – повторил Леттке, продолжая записывать: – Кредитный отдел.
Они пришли к соглашению. Потребовалось несколько бланков, которые Ойген Леттке должен был подписать, и десяток форм ввода данных, их следовало заполнить, затем найденные деньги были зачислены на счет фрау Евсевии Леттке, а банкноты подлежали утилизации надлежащим образом.
Когда Леттке покидал банк, одновременно с ним вышла чрезвычайно элегантная и изысканно одетая дама, она не удостоила его ни единым взглядом, даже когда он придержал для нее дверь. С телефоном у уха она самоуверенно прошла мимо него, спустилась по лестнице и замахала рукой, подзывая такси. У нее были ярко-рыжие волосы и аристократическая бледная кожа, на ней были дорогие украшения, и то, что она не скрывала свои длинные ноги, заслуживало особого внимания. Вся ее снисходительная манера разговаривать с таксистом и ждать, пока он откроет ей дверь, делала ее похожей на аристократку.
Леттке остановился на обочине и смотрел вслед уезжающему автомобилю. Вот бы с такой бабенкой переспать! Такую бы видеть стонущим, вспотевшим свертком перед собой, под собой! Сама идея возбуждала его. Он посмотрел на себя сверху вниз. Хорошо, что на нем было пальто.
– А, в сущности, почему бы и нет? – пробормотал он. Идея оживила его. Хорошо было ставить себе более высокие цели!
Он обдумал возможные варианты. Первым делом, конечно же, нужно было незаметно узнать, кто эта женщина. Это, опять-таки, сказал он себе, легко: она вышла из банка в определенное время – он быстро посмотрел на часы: они показывали 11 часов 26 минут – и разговаривала по телефону. Это означало, что ее телефон активен и зарегистрирован ближайшей к банку радиовышкой, кроме того, в это время должно было состояться телефонное соединение с кем-то еще. Затем она села в такси: это повлекло движение денежных средств, а это также зафиксируется.
Другими словами, женщину однозначно можно было найти.
Он сразу поспешил на работу.
Как только он вошел, его охватило странное беспокойство.
– Что случилось? – спросил он у Ханзена. – Кто-то умер?
Пит Ханзен покачал головой.
– Не. Но тебе надо пойти к начальнику.
– К начальнику? Леттке почувствовал легкий испуг, но не показал это. – К А.?
– Не. Не к главному начальнику. К нашему начальнику.
– К Кенитцеру?
– Ага.
Леттке повесил свое пальто на крючок.
– Так бы сразу и сказал.
Вилли Кенитцер был руководителем его отдела, жилистый мужчина возрастом около сорока, которого все считали резким, напористым парнем, пока он в первый раз не открывал рот и своим шепчущим голосом не разрушал энергичное впечатление. До сих пор Леттке с ним практически не пересекался; большую часть времени Кенитцер коротал в своем кабинете, позволяя своим людям хозяйничать по своему усмотрению.
Что Леттке вполне устраивало.