Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни
Шрифт:
Мне приходилось сталкиваться и спорить с множеством убежденных материалистов, и самые узколобые из них утверждают, будто все, ради чего стоит жить — любовь, красота, творчество и все прочее — должны объясняться чисто физическими причинами. «Слепое пятно» у них именно на слове «должны». Потребовались столетия, чтобы Кеплер открыл, что планеты Солнечной системы движутся по эллиптическим орбитам, поскольку по системе Птолемея, обожествлявшего геометрию, планеты «должны» двигаться по идеальному кругу. Ученые обычно гордятся своим рациональным мышлением, поэтому даже странно, как они начинают горячиться, стоит посягнуть на их драгоценное «должны», в которое они верят с религиозным пылом. Я видел, как нобелевские лауреаты брызгали слюной от ярости при одном предположении, что это сознание создает мозг, а не наоборот.
Обычно спор начинается с того, что оппонент вежливо улыбается, уверенный в своей правоте, и словно бы слегка жалеет меня. Он утверждает, что в принципе невозможно сомневаться, что сознание порождается мозгом. Посмотрите на томографические снимки: при возникновении мысли высветляются разные зоны мозга. Я отвечаю, что когда играет музыка, электронные лампы в радиоприемнике тоже загораются. Но это ведь не значит, что радио сочиняет музыку. На это оппонент пожимает плечами. Я настаиваю: говорю, что мозг не может порождать сознание, поскольку мозговые клетки не думают. Думают люди. А это большая разница. Оппонент начинает сердиться. Как это мозговые клетки не думают? Глупости! Они как раз и думают, если говорить о коре головного мозга. Правда? Я напоминаю, что мозг питается в основном глюкозой — сахаром в крови. Химический состав глюкозы почти ничем не отличается от сахарозы, то есть от того сахара, который мы кладем в кофе. Следует ли из этого, что кусочек сахара умеет думать? На это мне даже не отвечают. Появляются первые симптомы закипания и брызгания слюной.
Если сахар в моем кофе не умеет думать, говорю я, тогда покажите, где, на какой стадии химической реакции в организме глюкоза начинает думать. По сути дела, где, на каком этапе развития космологической системы в целом, насчитывающей 13,7 миллиардов лет, произошел скачок, в результате которого из полностью лишенных сознания ингредиентов возникло сознание? Такой вопрос обычно провоцирует полномасштабное брызгание слюной. Однако материализм не в состоянии отказаться от своего «должны». Наука твердо убеждена, что материя должна быть первична, а сознание должно быть вторично, и только и может, что тянуть время. Если она не может разгадать некоторые загадки уже сегодня, это наверняка удастся в будущем.
Если оказывается, что конечная позиция моего оппонента именно такова, я говорю:
– Выходит, пока что вы придерживаетесь чистого анимизма.
Анимизм — это так называемая первобытная вера в одушевленность всей природы — деревьев, тотемов и святилищ предков. Разве наделять разумом молекулы сахара — не то же самое?
Еще до Эйнштейна находились исследователи сознания, совершавшие революционные открытия, своего рода Эйнштейны внутренней вселенной. Среди самых фундаментальных открытий в этой области — слова Кришны из «Бхагавад-Гиты»: «Я есть поле и я — тот, кто знает поле». Здесь скрыт двойной смысл. Бог обращается к великому воину на поле битвы, так что высказывание можно понять и буквально. Однако Кришна имеет в виду и поле деятельности, поле жизни, а на следующем уровне — и поле божественности. В нескольких словах Кришна указывает нам на то, кто мы такие — многомерные существа, охватывающие и физическое, и ментальное, и духовное поле. Еще проще звучат всего два слова из вед: «Ахам Брахмасми» — «Я — Вселенная».
Чтобы дойти до подобного уровня, суметь посмотреть на себя как на существо многомерное, необходимо стряхнуть дремоту. Дремота — уютное состояние, и нам нельзя быть наивными. Многим и не хочется пробуждаться, многие готовы до последнего оборонять реальность, которой привержены. Однако в наши сны неизбежно встроены дефекты, от которых невозможно отмахнуться. Я уже затронул два из них — это война и процесс старения, — однако самый главный дефект далеко не так очевиден. На самом деле мы не знаем, кто мы есть. Люди деятельно забывают свою подлинную природу — природу любимых чад Вселенной.
Мне часто говорят, что эпоха гуру позади. Новая эра требует, чтобы каждый стал сам себе гуру. Я был бы только рад, да вот как такого добиться? Один индиец уже задал этот вопрос сто лет назад. Звали его Ауробиндо Гхош, и он прожил, наверное, самую интересную жизнь в истории. Ауробиндо жил во времена расцвета империи, и в 1879 году его отправили в Англию получать образование на западный манер. Однако в Кембридже к Ауробиндо относились предвзято, несмотря на блестящие успехи, и он вернулся домой и стал борцом за независимость Индии, а когда англичане посадили его в тюрьму, а выпустив, пригрозили, что арестуют снова, бежал в штат Пондишери, который был под контролем Франции. Отказавшись от политики, Ауробиндо обратился к духовности и прославился как Шри Ауробиндо — один из знаменитейших гуру первой половины XX века.
В голову Ауробиндо пришла незаурядная мысль. Он объявил, что люди — отнюдь не венец творения. Они находятся на переходной стадии и движутся к конечной цели — единой божественности. Ауробиндо рвался поведать миру о своем озарении. Нужно было объяснить всем, что единая божественность снисходит в мир подобно теплому дождю. Ее влияние изменит человечество навсегда.
Эта история вспоминается мне, потому что я смотрю на себя и думаю: как бы ни был я убежден, что я независимая личность, которая добивается исполнения собственных мечтаний, быть может, на самом деле меня вынесло наверх той самой волной божественного сознания, которую почувствовал Ауробиндо? И я — всего лишь пробка в океане, которая вообразила себя яхтой. По правде говоря, для меня было бы большим облегчением знать, что я не венец творения, что эта наспех слаженная конструкция, которую я называю собой, — всего лишь временная, переходная. Когда находишь на земле иссохший кокон и понимаешь, что из него уже не вылупится бабочка, в этом есть трагедия. Каждой бабочке полагается второе рождение, когда она преодолевает стадию личинки и расправляет крылышки на солнце. У человека должен быть выбор. Пока у тебя есть личная заинтересованность в мирских делах, тебе не обрести второго, духовного рождения. Все силы уходят на то, чтобы разбираться с последствиями первого рождения.
С тех пор, как я стал профессиональным отщепенцем, я стараюсь выявлять устарелые представления, препятствующие следующему скачку в сознании. Наука дарит нам надежду. Если наш биологический вид еще эволюционирует, возможно, мы станем более сознательными. Духовность обеспечивает уверенность. Если мы станем более сознательными, то неизбежно будем эволюционировать. Умирающая планета, затаив дыхание, ждет, какой путь мы выберем. Мои ставки в этой игре очевидны. Если «Я — Вселенная» перестанет быть религиозным убеждением и превратится в констатацию факта, все мои личные мечты сбудутся. Я смогу тогда выбраться из кокона. Какой полет станет мне наградой?
Шри Ауробиндо умер в 1950 году, и очень скоро о нем стали слагать легенды. В какой-то момент ему страстно захотелось написать, каким он видит будущее человечества. Он настрочил за несколько лет тысячи страниц. Один его ученик вспоминает, как пришел к учителю во время муссонного ливня. Ауробиндо сидел за пишущей машинкой у открытого окна, занавески так и развевались на ветру. Казалось бы, весь стол должен был быть мокрым от дождя, однако и стол, и пишущая машинка, и сам Ауробиндо остались совершенно сухими.
У нас с ним много общего — иногда мне от этого становится не по себе. Его отец, как и мой, был врач и учился в Англии. Прежде чем Индия потребовала Ауробиндо к себе, он пытался стать человеком западной культуры. И кому, как не мне, знать, что такое страсть о чем-то писать. Однако если бы мне случилось сесть с ноутбуком у открытого окна во время ливня, я бы, конечно, промок до нитки. По крайней мере, сейчас дела обстоят именно так.