Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни

Чопра Дипак

В одном мы с ним совершенно согласны — еще бы, ведь это самый серьезный урок, который преподал нам отец. Любая медицина начинается с того, что целитель — неважно, кто это, врач, медсестра, фельдшер, специалист по аюрведе — выслушивает пациента. Сначала он слушает историю болезни, причем тут врачу надо задействовать не только разум, но и душу, и сердце. Как часто говорят, любому больному есть что рассказать. В 2012 году я прочитал лекцию, которую потом издали в виде книжки «Пример лидерства. Десять принципов всех великих лидеров». («Leadership by Example: The Ten Key Principles of All Great Leaders»). В основе и лекции, и книги лежит идея о том, что каждая буква слова «лидерство» — «Leadership» — олицетворяет какое-нибудь качество, распространенное среди великих лидеров. И первая буква — L — это «listening», умение слушать.

Один мой коллега, доктор Ричард Моллика, руководитель Гарвардской программы по психологическим травмам у беженцев, лечил женщину из Камбоджи, которая жаловалась на миллиард ничем не примечательных симптомов, однако обнаружить, какой общий недуг их вызывает, никак не удавалось. В конце концов доктор Моллика спросил, что собой представляет ее семья. И тогда больная расплакалась и сказала, что почти всех ее родных убили красные кхмеры, а сама она с последним оставшимся в живых сыном чудом сумела перебраться в Америку — и здесь ее сын трагически погиб. Мой коллега сам задал вопрос и выслушал больную с состраданием. Он взял ее за руку, и они молча молились. Эта женщина много лет ходила по врачам и никто не мог ей помочь, но в ту минуту она начала выздоравливать.

Нас, адептов западной медицины, не учат слушать больных. Мы задаем основные вопросы: где у вас болит и давно ли это у вас. Твердим одно и то же: каковы главные жалобы, какие болезни человек перенес, какие лекарства принимает, какова его социальная история, род деятельности, образ жизни — потом все записываем и рекомендуем лечебную процедуру или выписываем таблетки. Не исключено, что мы так и не поймем, что причина страшных мигреней — в нечеловеческом переутомлении и глубокой депрессии. Мы сделаем так, что голова болеть перестанет, но с главной причиной так и не разберемся.

Это меняется. Мои коллеги мало-помалу начинают понимать, что им нужно заставить пациента разговориться. Дайте возможность все рассказать — и, быть может, станет ясно, какова главная причина недуга. У западной медицины масса чудесных инструментов, мы способны исцелять людей как по волшебству. Однако в прошлом зачастую бывало так, что мы лишь облегчали симптомы, но не устраняли причину. Хвалиться тут нечем.

Вот и доказательство того, как повлияли на ту медицину, которую практикую я, Дипак и его сторонники — врачи, практикующие комплементарную медицину, в том числе доктора Дин Орниш и Энди Вейл. Иногда я задумываюсь о том, каким было положение дел в американском здравоохранении, когда мы с братом только приехали, и насколько все с тех пор изменилось. Мы проделали большой путь: раньше мы только лечили, а теперь понимаем, как велика роль врача в профилактике болезней. Медицинское сообщество гораздо спокойнее относится к альтернативным методам лечения, по крайней мере, готово их испытать. Не приходится сомневаться, что именно Дипак стоял во главе той силы, которая заставила наших коллег принять эти методы, которые раньше либо игнорировали, либо даже высмеивали. В конце девяностых мы с коллегами Мартином Эйбрамсоном и главой отделения медицины в медицинском центре диаконицы Бет Израэль доктором Робертом Гликманом планировали ежегодную конференцию «Новое в терапии внутренних болезней». Доктор Гликман предложил пригласить Дипака с докладом, и с тех пор он каждый год выступал как приглашенный оратор и говорил о последних достижениях комплементарной медицины. Обычно это лекция на два с половиной часа о духовности и целительстве, о новой парадигме понимания сознания и как это влияет на ведение больных. Надо сказать, многие слушатели считают, что это самая интересная часть конференции.

Я — декан факультета повышения квалификации, поэтому мне оказана честь руководить 275 курсами для дипломированных врачей. В общем и целом через наш факультет проходит пятьдесят-семьдесят тысяч практикующих докторов в год. Мы постоянно меняем программу, чтобы успевать за эволюцией медицинской мысли. Например, несколько лет назад мы ввели в программу новый курс, который читает доктор Дэвид Эйзенберг — в прошлом в Гарвардской медицинской школе подобное было бы немыслимо. Этот курс называется «Здоровая кухня — здоровая жизнь» и учит, насколько важно придерживаться правильного рациона, чтобы сохранить здоровье. Слушатели и знакомятся с медицинскими данными, и учатся готовить здоровую пищу. В сущности, половина программы курса — кулинарные рецепты. Слушатели могут пробовать их сами и делиться с пациентами.

Для меня это всего лишь очередное доказательство, что современная медицина готова прибегнуть к любым методам лечения, лишь бы они приносили пользу нашим больным. Дипак признает, что все эти единства тела и разума ни в коем случае не заменяют разумную медицинскую практику, просто надо интегрировать их в нашу жизнь, и тогда они помогут предотвращать болезни или смягчать их течение.

Заменить разумную медицинскую практику нечем, поскольку она основана на солидных исследованиях, опыте и доказательствах. Музыкант Стивен Тайлер упомянул меня в автобиографии. Как-то раз мне позвонил его лечащий врач и спросил, слышал ли я о Тайлере. Я ответил, что нет. Тогда он объяснил, что Тайлер — вокалист группы «Аэросмит», что он очень знаменит и что он заболел.

Когда я вышел в приемную, Тайлер сидел там в окружении не только других пациентов, ожидающих своей очереди, но и наших сотрудников. Я расспросил его, выслушал историю болезни, осмотрел, взял несколько анализов, а когда пришли результаты, назначил биопсию печени. Месяца через полтора я поставил диагноз — легкая степень гепатита С. В то время терапия, состоявшая в том, что больному несколько месяцев кололи интерферон, приводила к успеху в крошечной доле случаев — не более десяти процентов. Так что на тот момент самым разумным решением было отложить лечение. Я объяснил больному, что во многих исследовательских центрах во всем мире идет интенсивная работа по подбору эффективного лечения этой болезни, и посоветовал подождать, а пока что видеться раз в год, чтобы следить за течением недуга. После чего ясно и недвусмысленно запретил Тайлеру притрагиваться к алкоголю.

– У нас два глаза, две почки, два легких и… — начал я, но Тайлер закончил фразу за меня:

– И только одна печень. Понимаю, доктор.

– Так что на алкоголь даже не смотрите.

И вот Тайлер стал рок-звездой, лишенной возможности выпивать. Я наблюдал за его состоянием, и мы ждали, когда будет выработан более действенный метод лечения. У Тайлера было одно преимущество — в целом он был в прекрасной форме, на его теле не было ни унции лишнего жира. Прошло несколько лет, терапию заметно усовершенствовали, и ту разновидность гепатита С, которая была у Тайлера, научились лечить уже в сорока процентах случаев. Вот какими стремительными темпами развивается медицинская наука.

– Ну, Стивен, пора попробовать полечиться, — предложил я. — Время и Ганг не ждут.

Надо было учесть и побочные эффекты: Тайлеру придется отказаться от гастролей, потому что нам с ним постоянно надо будет встречаться и делать анализы, особенно в первые три месяца, поскольку побочные эффекты могли быть очень значительные и серьезные: в том числе подавление кроветворной функции, тошнота и рвота, головные боли, слабость, высокая температура и выпадение волос.

Как это — выпадение волос?!

Это Тайлера сильно испугало. Я сказал, что, насколько я знаю по опыту, волосы потом отрастают снова, а иногда даже курчавятся.

Терапия продлилась год. Стивен был образцовым пациентом. Не пропустил ни одной нашей встречи. Аккуратно лечился. Был стоек и силен и хорошо переносил побочные эффекты. Я учу пациентов, что если они хотят прилично себя чувствовать, нужно интенсивно снабжать организм жидкостью, не забывать об умеренной физической нагрузке и массаже, а чтобы смягчить гриппозное состояние, вызванное интерфероном, принимать до четырех таблеток тайленола — болеутоляющего и жаропонижающего — в день. Когда я говорю пациентам, что надо принимать тайленол, они часто пугаются. И всегда говорят, что их лечащий врач предупреждал, что тайленол плохо влияет на печень и принимать его нельзя. Так и есть, объяснил я, но только когда его принимают в дозах гораздо больше четырех таблеток в день. Максимальная безопасная доза — два грамма в день, а это и есть четыре таблетки. Я подчеркивал, что надо записывать, сколько и когда они принимают, чтобы случайно не превысить потолок в два грамма. Кроме всего прочего, от интерферона человек становится рассеянным, а я не хотел, чтобы мои пациенты теряли представление о том, сколько каких лекарств они принимают. Медицина — это не только наука, но и искусство. Тем она и хороша.