Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни

Чопра Дипак

Единственный выход — перестать проецировать, возвыситься над устарелыми концепциями и воспринять Божественную сущность непосредственно. Большинство попыток написать инструкцию «Бог для чайников» сводятся к прокладыванию маршрута, который позволит богоискателю сойти с религиозного пути на духовный. Однако Запад знал о восточных духовных путях очень мало. Будда, конечно, обладал определенным престижем, однако остальная Индия ассоциировалась исключительно с религиозными мятежами и священными коровами. Вот почему я так стремился модернизировать восточную духовность, объяснить ее привычным, обыденным языком, соответствующим укладу современной жизни. На этот раз я копнул куда глубже, чем в «Семи духовных законах успеха»: я решил, что читателю нужно восстановить контакт с божественным, поскольку он стремится обрести смысл жизни.

Однако плавного перехода от книги к реальной жизни не получилось. Я был уверен, что подобные духовные устремления есть у каждого, но если мы хотим объединиться, придется страдать и мучиться. Я прочитал курс лекций о том, как познать Бога, в Агре, буквально в тени Тадж-Махала, и вот в один прекрасный вечер у меня на груди два часа рыдала американка: она рассказала мне всю свою жизнь, которая была сплошной чередой горестей и утрат. А мне надо было сыграть роль то ли психотерапевта, то ли гуру. Да, мы следовали по одному пути, и я оказался впереди разве что потому, что от природы наделен странной способностью смотреть в окно поезда и описывать пейзаж. «Божественная комедия» начинается с того, что герой говорит: «Земную жизнь пройдя до половины, я заблудился в сумрачном лесу». [4] Естественно, у меня не было полномочий объяснять, что есть абсолютная истина, однако я очень хотел донести до слушателей, что все мы заблудились в одном лесу, а я вижу выход. И добавить: «Хотите верьте, хотите нет, а все кончится хорошо».

4

Пер. М. Лозинского.

Для меня это было свидетельством Бога в действии, доказательством, что у нас есть невидимый проводник, который показывает, как выйти из тьмы на свет.

22. Чудесные исцеления

Санджив

Припоминаю историю, которую рассказывал нам с Дипаком отец. У него был пациент, страдавший раком легких. Это был состоятельный предприниматель, и вот он услышал об одном филиппинском хилере, который утверждал, будто может убрать опухоль при помощи бескровной операции.

– Он твердо решил обратиться к нему за помощью, — сказал отец. — Он был богат, мог себе это позволить, так что отговорить его мне не удалось, как я ни старался.

Вернувшись, больной сообщил, что ему стало гораздо лучше, и гордо показал отцу рентгеновский снимок грудной клетки, где не было ни следа опухоли.

– Да ладно тебе! — перебил я отца. — Это же был шарлатан. Всучил больному чужой снимок.

– Прошло несколько недель, и больной снова обратился ко мне, поскольку почувствовал себя плохо. Мы сделали КТ и, к сожалению, обнаружили, что опухоль выросла. Больше мы ничем не могли помочь больному.

Конечно, больной был в отчаянии, и любой врач и просто человек поймет его. Подозреваю, что такие пациенты были у каждого из нас — те, кто пытались излечиться средствами западной медицины, но этого оказалось недостаточно.

Этот несчастный отчаянно хотел верить, что для спасения его жизни можно сделать что-то еще, и это толкнуло его на то, чтобы обратиться к шарлатану. К несчастью, врачебный мир кишмя кишит теми, кто готов торговать надеждами. Например, существует обширная, многомиллиардная индустрия биологически активных добавок, действенность и даже безопасность которых не подкреплена никакими научными данными. Так что когда я слышал слова вроде «альтернативная», «комплементарная» или «холистическая медицина», то сомневался в ценности ее методов, по крайней мере, так было раньше. А еще я опасался, что больные, которым вполне могла бы помочь современная медицина, будут вкладывать душевные силы (и деньги) в непроверенные методы.

Однако я всегда был готов и слушать, и учиться. Сейчас я занимаю пост декана факультета повышения квалификации Гарвардской медицинской школы и в год читаю лекции пятидесяти тысячам профессиональных медиков. Кроме того, каждый год я веду с десяток спецкурсов, а все это значит, что в начале любой конференции именно я выхожу на кафедру, приветствую слушателей и ввожу их в курс того, чему их научат в ближайшие дни. Еще я выступаю с докладами — по нескольку на каждой конференции — и всегда стараюсь учитывать последние данные научной медицины. Какие исследования подтверждают, что этот метод лечения подходит в той или иной ситуации?

В приветственном слове я всегда говорю так: «Я рад, что все вы здесь. Мне бы хотелось начать с того, чтобы каждый из нас на миг задумался о своей профессии врача. Юрист Луис Брандейс однажды сказал, что для каждой профессии нужно три качества, и для профессии врача первое необходимое качество — это багаж специализированных знаний, известных именно практикующим медикам. Второе качество — надо лечить людей ради общественного блага, а не ради личной выгоды. Так что хотя все мы зарабатываем вполне прилично, а некоторые — прямо-таки хорошо, мы прежде всего обязаны служить обществу. А третье качество — независимость, которую дарует нам общество в обмен на служение. Следовательно, правила устанавливаем именно мы. Сколько лет учиться в медицинском институте? Сколько лет проходить интернатуру и резидентуру? Сколько лет нужно стажироваться, чтобы стать кардиологом? Как поступать с подтверждением лицензии, категории и квалификации, со сдачей государственных экзаменов?

Итак, таковы три основных качества нашей профессии.

Несколько лет назад доктор Дэн Федерман, первый декан факультета повышения квалификации Гарвардской медицинской школы и один из моих учителей, добавил четвертое: у профессионального врача должен быть всеобъемлющий нравственный императив. А я позволю себе добавить и пятое: надо учиться. Учиться — это не процесс, а честь, которая дается тебе на всю жизнь, и если будешь страстно, ревностно учиться, мир кругом станет полон чудес. У всех нас общая поразительная процессия, в которой и моральный, и врачебный долг, и дхарма требуют, чтобы мы учились всю жизнь. Мы учимся каждый день, и по учебникам, и на конференциях, и по статьям в медицинских журналах. Мы учимся у коллег и у студентов, у медсестер и фармацевтов, с которыми мы сотрудничаем, а главное — у больных».

С годами я понял, что в медицинской профессии учишься непрерывно. Это придает бодрости. Это становится страстью. И тем не менее я оценил возможности комплементарной медицины далеко не сразу. Похоже, Амите это удалось гораздо раньше меня. Ее всегда интересовала аюрведа, она хотела ее изучать. Но ей постоянно было некогда. Как она сама говорила: «Я была так занята лечением больных, что у меня не было времени углубляться в восточные медицинские дисциплины. Однако в конце концов такая возможность мне представилась: я была на стажировке в Кембридже в составе большой группы. Нас было пятьсот докторов из четырнадцати разных медицинских центров, и мы решили ввести в свою практику альтернативную медицину, а впоследствии это стало называться комплементарной или интегративной медициной. Пилотную программу мы открыли в Кембриджском медицинском центре: в нее входили мануальная терапия, массаж и акупунктура в сочетании с современной медициной, и это оказалось таким действенным, что нашему примеру вскоре последовали и другие центры. Это было только начало. А теперь я ушла на покой, и когда я думаю об альтернативной медицине, то мне кажется, что было бы очень хорошо включить в наши программы и пранаяму — дыхательные упражнения, с помощью которых лечат различные недуги. Например, мне бы хотелось учить дыхательной гимнастике детей, больных астмой».

Для врача вроде меня, который практикует научную медицину и преподает ее, главная трудность — то, что альтернативная медицина во многих случаях обеспечивает колоссальное облегчение, а доказать это научно не удается. Случаются так называемые чудесные исцеления, которые нашими знаниями не объясняются и которые невозможно повторить. Мы понимаем, что при этом задействуются силы, о которых мы не имеем ни малейшего представления.

У меня был больной, у которого была остеосаркома с метастазами — рак костей в терминальной стадии, — и к тому же начался плеврит. Мы подозревали, что у него так называемая эмпиема плевры. Все мы — и врачи, и студенты, и интерны, и резиденты — бурно обсуждали, есть ли смысл вообще лечить этого пациента или лучше по возможности облегчить его страдания и объяснить родным, что неизбежный конец очень близок. А если лечить его, то как — антибиотиками, положить в реанимацию, вывести гной из грудной клетки при помощи плевральной дренажной трубки? В конце концов мы решили, что поскольку у него, скорее всего, инфекция, надо вытянуть гной плевральной дренажной трубкой и дать сильные антибиотики. Мы ввели иглу в плевральное пространство, и оттуда в самом деле вышел гной. У больного действительно была эмпиема. Мы пролечили его антибиотиками широкого спектра действия.