Упраздненный ритуал
Шрифт:
Глава 10
В этой располневшей женщине трудно было признать тридцатидвухлетнюю ровесницу остальных. Она выглядела гораздо старше. Войдя в комнату, она остановилась посередине, словно ученица, готовая отвечать на вопросы.
— Садитесь, — предложил Дронго. После ухода Габышева он все еще стоял. — У нас к вам несколько вопросов.
— Скажите, его действительно убили? — спросила Ольга.
— Да, — сказал Дронго, — его действительно убили.
— Какой ужас, — она всхлипнула, доставая платок, — он был такой сильный. Такой мужественный.
— Габышев сказал, что он был самым сильным парнем в вашем классе, — вспомнил
— Это действительно так, — кивнула Рабиева, — он был спортсменом, с детства хотел поступить на юридический. Они с Вовой всегда состязались.
— А остальные? Остальные с ними не пробовали состязаться?
— Иногда Олег Ларченко. Он был легкоатлетом. Но, конечно, нет. Эти двое были для нас словно боги, остальные были где-то внизу. Остальные были просто хорошие ребята. А эти задавали тон.
— У вас был дружный класс? — Очень. Мы много лет собирались вместе, пока… пока не произошла эта трагедия в Шемахе, — она снова всхлипнула.
— Вы хорошо знали Рауфа?
— Конечно. Он безотказный был. Мягкий такой, мямля. Мы его жалели.
— А Эльмиру Рамазанову?
— Она такой выдумщицей была. На первое апреля всегда ребят разыгрывала.
— Что вы можете сказать об остальных? Я имею в виду четверых мужчин, которые сидят сейчас в соседней комнате. Если можно, подробнее.
— Габышев — наш кумир. Мы все были в него влюблены. Вообще-то, все парни были влюблены в Свету Кирсанову, а все девочки в — Вову Габышева. Когда они начали встречаться, вся школа была в восторге. Но потом что-то у них не заладилось.
— Почему не заладилось? — быстро спросил Дронго.
— Не знаю. Но мне кажется, Вова никогда ее не любил. Он вообще не способен на сильные чувства. Хороший парень, но никогда он не будет связан с женщиной. Есть мужчины, которые всегда сами по себе.
— А Раис Аббасов?
— Вот он всегда при деле, — улыбнулась Ольга, — он у нас бизнесмен. Всегда такой рассудительный, спокойный. Очень хороший парень, всем старается помочь.
— У них были нормальные отношения с погибшим?
— Не знаю. Кажется, да. У него со всеми были хорошие отношения.
— Остаются двое — Магеррамов и Альтман. Что вы можете сказать о них?
— Нормальные ребята, — пожала плечами Ольга.
— Это не характеристика, — сказал Дронго, подходя ближе. — Мне нужно знать ваше мнение о каждом. Как они учились, с кем дружили, с кем ссорились?
— С Фазиком никто поначалу не дружил. Он ведь маленького роста был, все смеялись, когда он рядом вставал. И с девочками у него всегда проблемы были. В пятом-шестом классе мы вытянулись, а мальчишки еще маленькими оставались. Так на нашем фоне Фазик вообще коротышкой казался. По-моему, он только с Рауфом дружил, с погибшим. Знаете, как он переживал, когда мы в горах Рауфа потеряли! Уже ночь была, а он все не успокаивался, звал нас искать его.
— Рауф тоже был маленького роста?
— Нет, — ответила Ольга, — он был высокий. Выше среднего роста, — уточнила она. — Они не из-за этого сошлись. Просто у Рауфа был мягкий характер, вот он и опекал маленького Фазиля. Дружили, друг к другу ходили в гости. У Фазиля сестра была младшая, и у Рауфа тоже. Так они тоже дружили.
— А Леня Альтман?
— Этот сам по себе, — отмахнулась Ольга, — такой законченный единоличник. Мы его тогда с трудом заставили вступить в комсомол. Представляете, в те времена не хотел вступать в комсомол. Такой скандал был, меня чуть из комсоргов не выгнали. Восемьдесят второй год был, мы в седьмом классе учились. Вы же помните, какой это был год.
— При чем тут его фамилия? — не выдержал Ахмедов, — в нашей республике никогда не было антисемитизма. Думайте, что говорите. Здесь наш гость из Прибалтики. Что он о нас подумает?
— Я говорю, как есть, — пожала плечами Ольга, — мне уже бояться нечего. Комсомола все равно нет, а я свое отбоялась в горах, когда нас чуть снарядом не накрыло.
Леня ведь лучше всех учился, а медаль ему все равно не дали. Не положено, говорили, так много медалей давать евреям. Специальная разнарядка была, вот ему две четверки и влепили.
— Какие глупости, — возмутился Ахмедов, — можно подумать, что в нашем городе обижали евреев. Не нужно наговаривать, Рабиева, это некрасиво.
— А я не наговариваю, — возмутилась Ольга, — в нашем городе действительно все дружно жили. И евреи, и армяне, и азербайджанцы, и русские, и украинцы. Разве я про это говорю? У нас соседка была еврейка, так я мацу до сих пор кушаю. Я не про нас говорю, а про них, — она показала куда-то вверх, — это они нас всех зажимали. И евреев, и всех остальных.
— Не очень-то вас зажмешь, — заметил Ахмедов.
— Значит, Альтман вступил в комсомол позже всех? — улыбнувшись, уточнил Дронго.
— Да, — кивнула Ольга, — позже всех. Мы ему значок и билет вручили позже всех.
— Вы сказали, что погибшая Рамазанова была выдумщицей. Что это значит? Можете привести какой-нибудь пример?
— Сколько хотите. Она и журналы меняла, и контрольные переписывала. Такая выдумщица была. Однажды Керимов и Габышев в женской раздевалке спрятались и вылезли в тот самый момент, когда мы все почти разделись. Такой крик стоял! В отместку Эльмира предложила спрятать одежду ребят, когда они пойдут на физкультуру. Мы действительно спрятали ее во дворе, под скамейкой, а потом оказалось, что часть вещей уборщица выбросила. Решила, что это старые вещи, и выбросила все в мусорный ящик. Знаете, какой шум был! Многие наши ребята в одних трусах сидели и ждали, пока им другую одежду из дома принесут. Особенно досталось Фазику, у него отец строгий был. И Рауфу, бедному, тоже досталось. Его отец, правда, рано умер. Он нефтяником был, на буровой работал. Рано умер, а потом и мать умерла. Говорили, что она простудилась на работе. Рауф сразу после окончания школы переехал в Сумгаит к тетке. А сестра здесь осталась, у другой тети.
— Между Рауфом и Габышевым была ссора накануне вашего восхождения в горы. Из-за чего они поспорили?
— Из-за Светы, — вздохнула Ольга, — я же говорила, что все наши мальчики в нее были влюблены. Рауф, кажется, тоже. А Вова над всеми посмеивался, вечно колкости разные говорил. Но они не спорили. Просто сказали друг другу разные слова, потом помирились.
— Вы не упомянули еще одного человека из вашей компании — Лейлу Алиеву.
— А при чем тут она? — удивилась Ольга. — Лейла — девочка самостоятельная, умная. Двоих детей воспитывает, диссертацию защитила, муж у нее прекрасный, что еще нужно человеку. Думаете, она все бросит и убивать пойдет? Зачем, когда у нее все есть? Ведь убивают почему? Когда чего-то нет, чего-то не хватает. Я так понимаю. Разве вы знаете миллионеров, которые становились бы убийцами?