Упрямое счастье, или Воспитание маленького дракона
Шрифт:
Растерянность, владевшая Полли, попятилась, а радость, наоборот, воспряла. Служанка с готовностью сделала ещё один книксен, спросила:
— А ужин? Вы ужинать будете?
Я отрицательно качнула головой. Нет. Еда в горло точно не полезет.
— Только чай, — повторила тихо. И, не дожидаясь реакции прислуги, направилась к гардеробной, чтобы отыскать ночную сорочку. В чемодане, который перекочевал в покои их светлости, было далеко не всё, так что шанс на успех имелся.
Несколькими минутами позже, натянув и сорочку, и халат, и тёплые носки — домашних туфель, увы, не было, — я уже сидела за туалетным столиком. Я подошла к нему, чтобы привести в порядок волосы, и даже расчёску из ларца достать успела, но отвлеклась.
Просто кроме ларца с расчёсками и лентами, который подсунула в багаж мама, на полированной глади столешницы лежал ещё один предмет — большая, обитая бархатом коробка. Из числа тех, в которых ювелирные украшения хранят.
Сердце при виде этой коробки застыло, чтобы через миг опять сбиться с ритма, а я растерялась до невозможности. Теперь сидела и смотрела. И притронуться не решалась.
Из охватившего оцепенения выдернул звук шагов и лёгкий звон фарфора, донёсшийся из гостиной. Но заглянуть в коробку я всё равно не смогла. И, несмотря на то что возвращение Полли секретом не являлось, вздрогнула, услышав:
— Леди Астрид, ваш чай.
Горничная вошла в спальню, преодолела разделяющее нас расстояние и аккуратно поставила чашку на туалетный столик. Тут же оценила ситуацию и, потянувшись, подняла обитую бархатом крышку.
Вот… лучше бы она этого не делала. Лучше бы всё осталось как есть! Просто то, что я увидела… Это было невозможно. Великолепно, чудесно и… совершенно немыслимо.
На белоснежной шёлковой подложке покоилось широкое колье из розовых бриллиантов. Роскошное! Изумительно прекрасное! И мне хватило полувзгляда, чтобы понять — оно полностью закроет шрамы, которые оставил на моей коже ошейник Ласта. А ещё…
Я повернула голову и уставилась на сшитое Фанни платье. Спальню освещал лишь огонь камина, но этого было достаточно, чтобы разглядеть зеркальные камушки, обрамлявшие подол и рукава.
Колье подходило идеально. Лучше, чем можно вообразить.
Оно… оно… а я…
— Их светлость хотел вручить подарок лично, но когда вы решили, что пойдёте на бал драконом, разнервничался и велел просто добавить коробку к вашим вещам. Только сделать это после бала, чтобы… — Полли на мгновение замялась и отвела глаза, — чтобы вы не восприняли колье как подкуп или шантаж.
Всё. Сердце оборвалось, дыхание кончилось, а расчёска выпала из ослабевших пальцев.
— Леди Астрид! — охнула Полли тихонько.
— Всё… в порядке, — совладав с дыханием, ответила я.
Не знаю как, но всё-таки нашла в себе силы нагнуться, поднять расчёску и заняться волосами. Ощущение пустоты стало запредельным!
— Леди… — попыталась позвать горничная, но я отрицательно качнула головой.
— Иди, — сказала ровно. — И спасибо за чай.
Полли отступила, вновь присела в книксене и направилась к выходу. Уже в дверях обернулась, чтобы спросить:
— А вы теперь всегда человеком будете?
В голосе служанки прозвучала толика надежды, которая вызвала неожиданный отклик. Но однозначного ответа у меня не было.
— Не знаю. Посмотрим.
Полли шумно вздохнула и наконец удалилась. Я же закончила с волосами и, подхватив чашку, сделала два больших глотка. Обжигающее тепло было очень кстати, но легче всё равно не стало. Я чувствовала себя хуже не придумаешь. Так плохо, что даже расплакаться не могла.
Допив чай, встала и проследовала к кровати. Забралась под одеяло и, свернувшись калачиком, закрыла глаза. В голову мгновенно полезли дурные мысли — о Дантосе и собравшихся в зале приёмов девицах, о танцах до утра и прочих искушениях.
Это было ужасно, но права осуждать их светлость за то, что он этим искушениям сейчас поддаётся, у меня не было. Единственное, что мне оставалось — дожить до утра и попробовать исправить то, что натворила.
Безумно хотелось уснуть. Провалиться в беспроглядную тьму. Забыться хоть на пару часов! Но сон не шёл… Я лежала, безвольно созерцая неприятные картинки, которые рисовала моя фантазия, и слушала гулкую тишину.
А потом всё изменилось.
Сперва я различила тихий стук входной двери, а за ним — приглушённые шаги и скрип сапог. Только теперь сообразила, что даже не подумала запереться, но… нет, не испугалась. Просто, ещё до того, как уловила знакомый аромат парфюма, поняла — это не посторонние, это Дантос. Сердце мгновенно сорвалось на бег, ну а я…
Я замерла, не в силах пошевелиться и совершенно не представляя, чего ожидать — милости или казни. Но сам факт того, что герцог Кернский бросил гостей и пришёл в мои покои, был истинным счастьем.
Я слышала, как Дантос приблизился к кровати. Ощутила, как прогнулся матрас, когда герцог сел. А секундой позже меня, прямо вместе с одеялом, взяли в охапку и подтащили ближе. И прошептали в ушко:
— Дура мелкая.
Сердце… сошло с ума. Пустота, иссушавшая душу, отступила, её место заняла безудержная радость. На губах расцвела улыбка, и я тут же попыталась поглубже зарыться в одеяло, чтобы эту улыбку спрятать. А заодно лишить себя возможности открыть глаза и посмотреть на Дантоса — просто уверенности в том, что выдержу ответный взгляд, не было. Никакой!
— Самая бессовестная девчонка на свете, — продолжил шептать Дан. — Самая… ненормальная.
Я зажмурилась и с великим трудом поборола желание кивнуть, а герцог Кернский…
— Толстопопик! — припечатал он. И добавил со знанием: — Маленький и ужасно вредный.
А вот теперь захотелось поспорить, причём исключительно из принципа, но… Ладно, дорогой, обзывайся! Только не уходи. Хорошо?
И он действительно не ушёл. Он остался! Добрых полчаса сидел на кровати, нависая и щекоча дыханием ухо, а потом поднялся, чтобы избавиться от одежды и отвоевать у меня половину одеяла.
Взглянуть в глаза этого невероятного мужчины я так и не решилась, заговорить — тоже. Просто лежала и наслаждалась его запахом, его теплом и самим фактом того, что он есть в моей жизни.
Только засыпая, осмелилась задать один малюсенький вопрос…
— Это Полли тебе сказала?
— Сказала что? — сонно отозвался Дан, а я снова расцвела улыбкой.
Он пришёл сюда сам, без всякой подсказки. Мелочь, но она дорогого стоит. По крайней мере, для меня.
Я уснула с ощущением счастья. Огромного. Необъятного!