Упрямое счастье, или Воспитание маленького дракона
Шрифт:
— Думаю, устроители справились, — оглядевшись и принюхавшись к запаху с проплывшего мимо подноса с закусками, сказала я.
Потом сделала несколько шагов, заглянула в зал приёмов, который должен был стать основным пространством для танцев и, увидав довольно внушительный оркестр, продолжила:
— Но затраты, как понимаю, все пределы превысили.
Явно разобравший смысл моего «Ву-у-у» Дантос ответить не соизволил, но я опять-таки не огорчилась.
— Но оно того стоило, — добавила дружелюбно. — И подданным твоим, безусловно, понравится. Хотя… декор зала всё-таки аляповат. Не находишь?
Дантос даже бровью не повёл, что слегка, самую малость, обидело. А лишённый телепатического дара Вернон кивнул на тот же зал и сообщил:
— Я там подожду.
Возражать против побега друга блондинчик не стал. Он улыбнулся, расправил плечи и, подобный лощёной статуе, принялся ждать гостей, которые уже прибывали.
Несмотря на тихую музыку, которая разливалась в пространстве, и толстые стены замка, драконий слух улавливал цокот копыт, скрип экипажей, стук каблуков и прочие положенные в таких случаях звуки. Ещё чуть-чуть и в холле появились первые гости. Не менее нарядные, чем Дан, но куда более воодушевлённые.
Они сбрасывали плащи на руки лакеев, отдавали прислуге призванные спасти от снега зонты и радостно спешили сюда — к дверям, у которых встречал хозяин замка. С ходу, прямо с порога, расточали комплименты, улыбки, реверансы и прочие положенные в таких случаях жесты.
Женщины и девицы хлопали ресницами, отцы семейств отвешивали поклоны и тянулись с рукопожатиями. Наследники родов, братья и кузены, тоже кланялись, причём гораздо активнее и охотней. Ну и старухи, которых собралось в избытке, не отставали. Приветствовали их светлость с невероятным, прямо-таки запредельным рвением.
Дантос отвечал неизменной вежливостью и благодушием. К каждому второму обращался по имени, выражал радость по поводу встречи и задавал дежурные вопросы из разряда «как поживаете?».
Но полноценное общение, разумеется, откладывалось. Здесь и сейчас всё ограничивалось простым обменом фразами.
В том же, что касается крылатой девочки, которая статуэткой сидела у герцогских ног… увы, но ситуация складывалась не слишком приятная. В какой-то момент мне начало казаться, что я снова на цирковой арене очутилась. Причём в самом её центре.
Народ смотрел и таращился. Пугался, удивлялся и ахал. Один особо борзый парнишка лет четырнадцати даже хотел потрогать, но я эту попытку пресекла — опасно клацнула зубами.
А вот Дантос на это покушение вообще не среагировал. В миг, когда отпрыск благородного семейства тянул свои грабли, общался с его папашкой и ухом не вёл. А после агрессивного «клац» даже слова утешения для хвостатой девочки не нашёл. Впрочем, что слово? Он даже не взглянул в мою сторону!
Это был отличный повод надуться и засопеть, но я сдержалась. В конце концов у нас праздник, и портить это мероприятие обидами совершенно не хочется. Тем более там, вдалеке, семейство Итереков замаячило. Причём не в урезанном, а в самом полном составе.
Возглавлял маленькую процессию Литэн, собственной графской персоной. Рядом с ним вышагивала Сиция, а за ними уже Катарина и три не менее нарядные девицы семенили. И без представлений было ясно, что девицы — сёстры и дочери. Явно погодки, но все три помладше и без того юной Катарины.
Приблизившись и завладев вниманием герцога, женщины семейства Итерек дружно присели в реверансах. Граф, в свою очередь, протянул руку, но улыбка, озарившая его лицо, была нервной.
Немного задетая недавней реакцией Дантоса на агрессора я не сразу сообразила, что остальные, включая главную любительницу живописи посткуфаранского периода, напряжены не меньше графа. Но удивиться такому отношению не успела.
Память услужливо подкинула картинку: столовая, поганка-Катарина с куском торта в руках, мой истошный визг и внезапное явление их герцогской светлости. Магический свет в гневно прищуренных глазах, а также симпатичные золотые искорки по коже.
Ага… Ага-ага!
— Ваша светлость, мы так рады… — начал свою речь Литэн.
Дальше я не слушала. Сидела и не без удовольствия наблюдала за расфуфыренной по случаю бала Катариной.
Виконтесса с честью удерживала на лице приветливое выражение, но внутри точно шла борьба. Суть этой борьбы сводилась к банальному — и хочется, и колется.
Да-да, её желания по поводу Дана остались прежними, но инцидент в столовой заметно напряг. Ведь у нормальных людей свечения из глаз не бывает, а у герцога — вот. И что в таком случае «юной и свежей» делать? Как реагировать и относиться? Хотеть замуж за мужчину, наделённого непонятными способностями, или ну их, эти амбиции, к бесам?
Катарина действительно разрывалась, но ровно до тех пор, как заметила дракона. В следующий миг глаза благородной леди сузились, ноздри, наоборот, раздулись, а маска благодушия затрещала по швам. Ну а я…
Я аккуратно придвинулась к Дану и потёрлась щёчкой о его колено, непрозрачно намекая: это моя прелесть. Никому не отдам.
Виконтесса тотчас побагровела, глаза полыхнули гневом. Но на этом выпавшие на долю Катарины испытания не закончились… Ещё секунда, и сквозь общий гомон и музыку прорвался кокетливо-звонкий голосок Виолетты, дочери барона Филека. Виконтесса, вопреки приличиям, повернулась, и драконья сущность вздрогнула от нахлынувших на девицу чувств.
Реакция Катарины была, увы и ах, понятна. Если честно, я сама среагировала немногим лучше. Просто дочь Филека выглядела не хорошо, а прям-таки сказочно. Пепельные локоны, фарфоровая кожа, яркие пухлые губки и огромные глаза… а ещё шикарное бледно-розовое платье с воланами и мелкие розочки в волосах.
Не знаю, как виконтесса, а лично я в этот миг о привезённых из Рестрича бриллиантах вспомнила. И разозлилась немногим меньше, чем червь, который их защищал. Просто представила, как бы на ней, на Виолетте, эти камушки смотрелись, и слегка озверела. И поняла: если Катарина предложит дружить против Виолетты — я согласна!
Но Катарина, конечно, не предложила. Вместе с родителями и сёстрами степенно уплыла в большой зал. А Филеки, наоборот, приблизились к нам, и… началась стрельба глазками. Да такая, что я…