Упрямый доходяга. Книга вторая
Шрифт:
…ладно, пусть и постарше, но всё равно!
Трясясь на спине шкрасса якобы от раздражения, я на самом деле сублимировал панику и проклинал свои корни «раба бюрократии» из прошлого мира. Вот, казалось бы, что такого? Какой-то засранный чинуша в засранном городке, пыхтя самогонным «выхлопом» накорябал пару бумажек, проставив свои закорючки и печати Союза Равных, а я, совершенно неожиданно для себя, всерьез проникаюсь, начинаю ощущать Эльму как дочь?!
Да как так-то?! За что мне это? Я всего лишь хотел подстраховаться на тот случай, если в Хайкорте упрутся рогом, не желая принимать постороннего.
Местность вокруг, казалось, была буквально создана для горестных размышлений, лиричных чувств и прочей высокодуховной плаксивой хрени – голая каменистая пустыня с редкими сухими сучьями, сиротски торчащими из песка. Ровная как стол, она простиралась во все стороны, кроме той, куда был направлен мордой шкрасс. Карус деловито перебирал лапами в сторону небольшой крутой горы черного цвета, сильно и далеко выделяющейся на фоне окружающей пыли даже для обычного зрения.
К ней я и направлялся, продолжая злобно бурчать на свою неслучившуюся и хитрожопую «жену». Вот жеж… правильно я всё-таки запихал связанного и оглушенного алкаша в тот смердящий мешок. Мог бы хоть взглядом изобразить удивление, когда ему на ухо пигалица шипела о том, чтобы составлял брачный договор!
Проникнуть в Хайкорт было невозможно. Вообще или в принципе – мне никто не сказал, лишь гарантируя на словах, что подобная попытка кончалась лишь смертью отважного первопроходца. Те, кто обустраивал это убежище от всего мира, ресурсами и знаниями обладали достаточными, чтобы огородить очень солидный кусок территории, но при этом еще и мудростью, выбрав этот кусок практически в пустыне. Как по мне, основатели Незервилля прекрасно понимали, что займи они территорию побогаче да позеленее – разумные будут стучаться к ним всем, чем можно и нельзя, пока не продолбятся, ибо такова их жадная природа. А вот кусок пустыни посреди дикой и лишенной каких-либо привлекательных ресурсов местности – это убежище на века, если не более.
Эдакая «зона 51» стимпанкового мира, огороженная таинственным густым туманом, пройти который насквозь никому и никогда не удавалось.
Но, город нуждался в ресурсах, а значит – дорога была, как был и контрольно-непропускной пункт, где меня, по идее, ждали с распростертыми объятиями.
– Что это? – пропищало у меня из-за спины удивленное.
– Это… наверное форт, наверное в горе, – ответствовал я, почесывая затылок.
Идентифицировать иначе увиденное было довольно сложно. Часть горы, к которой мы приближались, была благоустроена… или же изуродована руками разумных. Что угнетало мою нервную систему и чувство прекрасного, так это то, что часть горы была большей по отношению к самой горе. Встроенная в складку местности крепость угрюмо демонстрировала нам ряды бойниц на втором, третьем, и четвертом этажах, выше плавно переходя в площадки, на которых мой зоркий глаз в паре мест угадал не что иное, как стволы артиллерийских орудий, задранные в небеса.
Рассматривая голую как коленка пустошь с редкими вкраплениями чахлых кактусов, я задался вопросом о том, кому может понадобиться брать этот форпост штурмом, но ответа родить не смог. Эта грандиозная конструкция была буквально антиподом поговорке «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет». Эту гору явно нельзя было обойти.
Сунув
Проходной двор у крепости был большой и просторный, исправно наводя тоску не хуже, чем весь остальной феншуй вокруг. Зайдя и повращав головой, я нашел место, где можно было привязать шкрасса, а еще сделал для себя несколько открытий заставивших сглотнуть горькую слюну. Затем, собравшись с духом, я сгрузил с кота Эльму, взял её за руку, да и почапал к единственному входному отверстию, претендовавшему по размерам на то, что годится для разумных. Циклопическая дверь оказалась незапертой. Относительно.
– Вашу налево, – пропыхтел я, еле справляясь с едва ли не бункерной створкой, которую едва удерживал двумя руками, – Нахрена такие двери делать?!
Чудовище, сделанное из стали, каменного дерева и разочарований взрослой жизни, оказалось снабжено хорошими такими рессорами.
– А это чтоб гранаты внутрь тишком не закидывали, – ухмыльнулся мне глядящий поверх пулеметного прицела престарелый полугоблин с удивительно лошадиной физиономией, – Ты проходи, не стесняйся. Пушки только на столик вот этот складывайте. И одежонку верхнюю. Не догола, я просто хочу уверенным быть, что взрывного на вас ничего нет.
Дверь за моей спиной грузно хрюкнула сталью, намекая, что назад я её без дозволения полугоблина уже не оттяну. Но, если судить по его гнусной ухмылке, пулеметчик явно был совершенно не против, если б попытка к бегству имела место быть. Фиг тебе, решил я, складывая пистолеты на столик. Эльма скопировала мои движения. Затем мы сняли куртки, заставив негостеприимного хозяина зафыркать, маша руками.
– Всё-всё, задохлики! Вижу, что вы чистые. Какими судьбами сюда заблудились? Куда путь держите?
Сев за каменную стойку, я огляделся, оценивая зал. Мебель, если её так можно было назвать, была из камня – столы, скамьи, сама стойка. Разве что стаканы стеклянные, да хозяин из мяса. Всё остальное было гладким, полированным, но нехило выщербленным как бы не пулями камнем. Рядом со мной с трудом примостилась Эльма. Отпив довольно неплохого виски из набульканного полугоблином стакана, я досадливо скривился, выдохнул, а затем прокряхтел:
– В Хайкорт.
Не могли хотя б пива налить.
Реакцией на мои слова стало куда более могучее клацанье металла со стороны двери, а затем появление еще пары разумных, оказавшихся тоже в родстве с гоблинами. Внешне они не сильно отличались от лошадинолицего встречающего, разве что были менее лошадинолицы, крайне худы, а заодно обладали светящимися желтыми глазами… и автоматами, направленными на нас. Я поморщился, пытаясь отдышаться от высокоградусного пойла.
– Знаешь, – доверительно склонился ко мне лошадинолицый, – Сюда многие приезжают, говоря, что хотят в Хайкорт. Хочешь знать, сколько из них уехало обратно?