Упущенный шанс
Шрифт:
– Вы прочли их в западногерманской энциклопедии фантастики последнего издания, - перешел я в атаку.
– Да, да, верно. Значит, вы тоже знаете немецкий? У вас есть эта энциклопедия?
– Поймите же наконец!
– вскричал я.
– Любен Дилов - это я! Или вы это я, или наоборот, а может..
Он остановил меня.
– Послушайте, я профессиональный фантаст и потому верю в фантастические вещи меньше, чем кто-либо другой. Иначе я бы не мог как следует писать о них. Идея ваша интересна, из нее мог бы выйти неплохой рассказ, если у вас получится, я готов помочь вам напечатать его.
Они как будто сговорились со Стругацким. И это
– "Ни в одной идее не заключено всей истины, зато в каждом отдельном человеке содержится вся истина".
– Стефан Цвейг, - немедленно откликнулся он так же, как недавно я откликнулся на цитату из Гераклита, и встревоженно посмотрел на меня.
– Вы и это знаете? По-моему, на болгарском это еще не выходило, я сам только позавчера...
– Эта цитата содержится в одном неопубликованном переводе моей дочери.
– Вы хотели сказать - моей дочери!
– Да нет же - именно моей! Ее зовут Маргарита, она родилась в роддоме на улице Шейново, восьмого февраля...
Он вскочил на ноги и принялся бегать по комнате, почувствовав, что я выбиваю почву из-под его ног.
– Не понимаю, какую игру вы со мной затеяли. Может, вы все-таки объясните?
Я продолжил наступление.
– У вас все еще не возникло подозрения, что вам снится кошмарный сон?
– Нет. Да, признаться, я и не понимаю, о каком кошмаре вы говорите.
– Только что мы цитировали с вами Цвейга - каждый человек есть истина. Не кажется ли вам, что человека можно ограбить и как вот эту самую истину.
– Возможно. По миру гуляет столько ограбленных истин. Писатель обворовывает себя в каждой своей книге.
Ответ его мне понравился, в нем был весь я!
– Простите, - сказал он, взглянув на часы.
– Разговор наш становится интересным, но мне нужно сделать пару звонков.
Поскольку я ничем не показал ему, что собираюсь уходить, он вынужден был добавить: - Вы мне не помешаете...
Он склонился над телефоном, а я навострил уши.
– Какой номер вы набираете: шестьдесят два - восемнадцать - сорок девять?
Он растерянно кивнул, подолжая вращать диск аппарата.
– Вы что, телепат?
– бросил он.
Я ухмыльнулся, но ухмылка моя улетучилась, как только в моем доме в Лозенеце кто-то снял трубку и негромко сказал: - Алло?
В самом деле, чего тут было ухмыляться, когда моя жена разговаривала с ним, а не со мной.
Он сообщил ей, что завтра вечером у них, наверное, будут гости. Он собирается пригласить Стругацкого, да, да, Стругацкий сам ему позвонил, ему много рассказывали о нем в Советском Союзе. Хвастаясь, он поглядывал в мою сторону, желая видеть, как я отреагирую на то, что ему была оказана такая честь со стороны известного писателя. А я никак не прореагировал, потому что весь ушел в раздумья об этом кошмаре.
– Да, есть, - сказал он в ответ на какой-то вопрос.
– Получил за новеллу. Если не достану приличного мяса, можно сначала сводить их в ресторан, а уже потом посидим у нас... Ладно, до встречи.
Мне показалось, что по привычке он хотел в конце разговора ввернуть какую-нибудь ласковую чепуху в стиле моей неугасшей за несколько десятков лет привязанности к ней, но, очевидно, его смущало мое присутствие. Черт побери, неужели он меня обобрал до нитки? И деньги мои прикарманил! Утром мне не удалось получить гонорар за новеллу, и вот, пока я разгуливал с гостями по Софии, этот стервец воспользовался случаем...
Я злился и вместе с тем чувствовал, что сдаю позиции одну за другой. Наверное, потому что всегда готов был пойти на компромисс, проявить терпимость, доходящую до самоунижения. Я почти всегда избегал ввязываться в драку, чем бы она ни была вызвана. А мой двойник казался мне совсем другим -самоуверенным, хотя самоуверенность его и не бросалась в глаза, судя по всему он умел щадить себя, - обладавшим таким чувством собственного достоинства, которое моментально отрезвляло каждого, кто намеревался нанести ему обиду. Да и признаться, выглядел он совсем неплохо для своих лет. Но почему я уже готов был войти в его образ, а он упорно отказывался заинтересоваться моим? Кто из нас двоих оказался неспособным лицом к лицу столкнуться с невероятным в реальной жизни?
Или же сам пост и наше общественное положение застили нам глаза?
О подобных ситуациях я часто читал в так называемых научно-фантастических произведениях, но там они всегда объяснялись либо шизофреническим раздвоением личности, либо фантастическим существованием зеркальных образов - каждому известно, о чем спросит его другой, каждому заранее известен ответ.
Еще там встречаются двойники из параллельных миров и прочая мура. Но этот вроде не во всем походил на меня, и если я и был согласен принять его за своего двойника, то только потому, что мне хотелось быть таким, как он. И это заставляло меня беситься от злости.
– Еще минуточку, - извинился он как-то еще более смущенно.
Мне незачем было вытягивать шею, чтобы узнать, по какому номеру он звонит, но на сей раз я воздержался от каких бы то ни было комментариев.
– Ваше величество, - приветствовал он кого-то, великолепно дозируя в своем тоне шутку, ласковую насмешку и вынужденную деловитость.
– Прости, что только сейчас вырвался позвонить. Нет, пришел один .посетитель. Не знаю только, когда будет это "попозже". У меня тут Стругацкий в гостях. Да, сам Стругацкий, Аркадий!
– он повернулся ко мне и поморщился, как бы извиняясь за то, что ему пришлось похвастаться именитым гостем еще раз. Может, он ждал, чтб я растрогаюсь?
А он тем временем объяснял: - Да, да, сделаю всё, что в моих силах, но не знаю, каковы его планы, а следовательно, не могу ручаться и за свои. Да, очень тебя прошу... Хорошо, дорогая. Чоколом!
Он попрощался с ней так, как иногда прощался я, и, видимо, так же, как я, не знал наверняка, действительно ли венгры именно так и произносят свое вечное "целую ручки".
Он не сразу сумел правильно положить трубку телефона, поскольку смотрел на меня, взглядом упрашивая проявить мужское понимание. "Ну вот, - подумал я, - он не постеснялся в моем присутствии разговаривать с моей любовницей. И что теперь делать: снять трубку, позвонить и устроить скандал? Кричать: "Как же ты, любовь моя, сердцем не почувствовала, что разговариваешь совсем не с тем, кого ты, судя по твоим пылким заверениям, так любишь?" Он взошел на свой редакторский трон с видом человека, успешно завершившего все неотложные дела. Рука его потянулась за сигаретами, а я как раз незадолго до этого дважды безуспешно обшарил на себе все карманы, забыв, что оставил сигареты на столике в ресторане. Надеясь выклянчить курево, я заметил: