Шрифт:
Дмитрий Жуковский
УПЫРЬ
Дары богов щедры
не каждому они достаются.
Дары богов тяжелы
не каждому их удержать.
Из книги Упадешасахасри
(Тысяча поучений)
Пролог
Шторм стих еще вечером. К утру море успокоилось. Четыре часа. Виктор просыпался медленно, будильник вызвенел до конца. Виктор сразу начал собираться - времени до шести, до первого срока наблюдений, не так уж и много. Он двигался мягко, экономно. Шесть дней на голодном пайке дались тяжело.
Шторм начался совсем не ко времени, у Виктора как раз закончились запасы, когда пришел грозовой фронт. Давление стремительно пало, барограф нарисовал вертикальную ступеньку. Ветер ускорялся
Шквал пронесся через станцию минуты за две, ветер несколько стих, прокатилась черным грохочущим валом гроза. А шторм бушевал еще без малого неделю. На мелководном Каспии шторма суровы.
У штормов разные повадки. Юго-западный катит пологие длинные волны, нагоняя воду. Языки волн косо набегают на берег, перехлестывают через невысокий прибрежный вал, затопляя камыши. Вода поднимается на метр и больше, прихватывая порой у неопытных островитян то бочку солярки, а то и не привязанную лодку, казалось бы, далеко вытащенную на берег. Уходя, шторм меняет прибрежный рельеф, намывая косы или убирая их.
В юго-западный шторм Виктор еще решился бы выйти в море, не в самый разгар, конечно, но метров пять-семь в секунду - не страшно.
Но в этот раз шторм пришел с норд-веста. Уровень моря упал. Водомерная рейка оказалась на сухом. Короткие злые волны обрушивали пенные гребни метрах в двадцати от обычной береговой линии. В одиночку Виктор не рискнул бы пробиться с тяжелой лодкой через полосу прибоя: чуть зазеваешься - лодку развернет к волне, заплескает водой - и все, не вытащить.
Виктор заглянул по ходу в сарай, прихватив ведро с инструментом: колотушка, крючки, перчатки, нож с широким длинным лезвием. Он медленно шлепал босыми ногами по узкому деревянному настилу от станции к берегу - длинный, сухощавый, дочерна загорелый, соломенно-выгоревший, в застиранных, некогда черных, плавках. В камышах гудело комарье. Пройдет еще недели две, и маленькие синие стрекозки с забавным названием - стрелка-девушка - изведут всю эту надоедливую мерзость.
Море масляно-гладкое, приторно-теплое. Тяжелая алюминиевая лодка, скорее даже катер, предназначена для подвесного мотора, но мотора нет. А есть пара массивных деревянных весел, надежных, удобных. От берега Виктор отошел тихим "рыбацким ходом", делая короткие гребки поочередно правым - левым веслом. А потом, выйдя на визирную прямую, пошел обычным. Его движения четкие и механически одинаковые. Наклон вперед, резкий толчок руками, весла отлетают далеко назад, скользя лопастями вдоль самой поверхности, коротким тихим всплеском уходят в воду. Виктор разгибается назад сильным ровным гребком.
До сети минут двадцать пять ходу по тихой воде. А против ветра - все сорок. Виктор держит курс по ориентиру: ветряк должен совмещаться с углом дома. Чуть увело в сторону, чуть подтабанил 1 одним веслом, и снова на курсе. В штиль идешь, не напрягаясь. А вот когда выгребаешь против ветра! Волны сбивают нос лодки в сторону, работаешь почти что одной рукой и нельзя ни на секунду передохнуть, потеряешь с трудом набранные метры.
Сеть притоплена. Стоит в воде колышущейся стеной у самого дна, растянутая по низу тяжелыми грузами, а по верху - пенопластовыми кубиками - балберками, прикрепленная одним концом к тяжелой чугунной болванке, чтоб не сорвало штормом. На поверхности - никаких поплавков, не надо рыбоохрану зря дразнить. Виктор находил сеть по ориентирам. Вот, уже близко. Удалившись, низкий берег острова стал узкой серо-зеленой полоской. Второй ориентир - пара белесых
Остановился резким обратным гребком, аккуратно положил весла на корму. Потеряв раз весело в шторм (благо, что у самого берега), Виктор стал очень внимателен, выпуская весла из рук. Сеть должна быть где-то здесь, в пределах сотни метров. Сбросил за борт якорь, медленно вытравливая линь, чтоб только коснуться дна. И начал резать гладкую доску моря короткими галсами, обернув линь вокруг бедра, чтоб уловить момент.
Линь натянулся. Вытянул якорь, ага, не ошибся, вот она, сеть, почти что чистая, тины шторм мало накидал. Сложил на дно весла, надел матерчатые рыбацкие перчатки, развернул лодку вдоль сети. Куда ближе к концу: влево? вправо? Пойдем влево, перебирая по сетке руками, медленно, чутко. Дело не хитрое, но тоже опасное, особо по волне. Лодка бортом к волне становится, тут уж ничего не сделаешь, и не дай бог за борт улететь - в сети запутаешься - смерть, сильно повезет, если ножом порезать сможешь.
Перебираясь руками по верхнему краю сети, Виктор быстро добрался до конца, выдергивая по пути скользкие зеленые пучки тины. Пусто. А чего ты ждал? По две рыбины на десять метров? А теперь в другую сторону.
Сначала Виктор почувствовал легкое волнообразное колыхание, вскоре увидел далеко впереди по сетке светло-серый блик в воде. Теперь тихо-тихо. Если рыба сидит в сети слабо, может и ускользнуть. Нет, порядок. Вот у самого борта видно удлиненное острорылое тело. Севрюга? Скорее, молодой шип 2 . Подхватил острым крюком под жабры, пара глухих ударов колотушкой по голове, закинул на нос лодки. По спине рыбины - ряд острых костяных бляшек (точно не осетр, у того бляшки по всему телу), без рукавиц и делать нечего. Орудуя большим гнутым гвоздем, ловко освободил рыбину из сетки, зацепившейся за многочисленные костяные крючки. Жирно плюхнувшись на дно лодки, шип очнулся и начал биться, мало реагируя на увесистые удары колотушки.
Терпеть сил не было, их вообще оставалось не много. Последний час Виктор продержался непонятно на чем, на каких резервах. Его колотило, то ли от слабости, то ли от предвкушения. Швырнул на корму разделочную доску. Прижал ладонь к плоской теменной кости рыбины, и та успокоилась.
И снова забилась, когда широкое лезвие вспороло брюхо от анального отверстия до самых жабр. Виктор погрузил руки в теплые, кровавые, истекающие жиром внутренности рыбины. Кисти ожгло так, что он чуть не закричал. А потом тепло потекло вверх по рукам, пьянящей волной ударило вверх, живительным водопадом омыло все тело. Виктор покачнулся. Нельзя расслабляться, надо работать быстро, пока жизнь не успела бесполезно истечь из умирающего тела.
Рубанув спинной хрящ, резким круговым движением отрезал голову. Прижал ладонь к мгновенно почерневшему срезу, отбросил мертвый кусок плоти далеко за борт. И принялся деловито резать оставшийся обрубок тела на узкие полосы, оглаживая каждую ладонями. С каждым разрезом тепла оставалось все меньше и меньше, совсем капли. Но и их не надо упускать.
Землисто-серый, мягкий, как замусоленная мочалка, обрубок улетел гораздо дальше, чем голова. Виктор с хрустом выпрямился. Следующие двадцать метров сетки принесли тонконосую севрюгу, похоже, икряную, и крупного осетра. Виктор был доволен уловом. У самого конца сети почувствовалось тяжестью и увиделось дрожащим белесым пятном массивное тело. Неужели тюлень? Вот не кстати-то! В отличие от рыб, тюлень, застряв в сети, начинает задыхаться, бьется и путается все больше, наматывая порой на себя метров по десять сетки. Извлечь его потом еще та морока! Виктору раз даже пришлось из-за глупого, но уж больно настырного белька 3 везти сеть на берег, в лодке распутать не смог.