Упырь
Шрифт:
– Да, наверное, ты прав. Я не знаю. Просто показалось странным. Он никогда не делает ничего подобного. Барри иногда приходится выбивать у нас деньги на обед в школе.
– Может быть, мистеру Смелтцеру повысили зарплату.
Тимми пожал плечами:
– Да, может быть.
– На самом деле это не наше дело.
– Думаю, нет.
– И что теперь?
– спросил Даг.
– Пойдем искать Барри.
– Ты слышал мистера Смелтцера. Он сказал, что мы больше не должны там играть. Сказал, что надерёт нам задницу.
– Ну и черт с ним. Он за нами сейчас не следит. Наверное, уже лег спать. Давай найдем Барри. Я хочу посмотреть на эту карту, которую ты сделал.
– Но что, если нас заметит кто-то другой?
– Кто заметит? Кроме Барри, сегодня утром там никого нет.
– Кроме мертвецов.
Тимми усмехнулся:
– Ну, да,
– Да, - согласился Даг.
– Это была бы просто куча пустых дыр в земле.
Глава 2
Убедившись, что родители Барри не наблюдают за ними из окон, мальчики пересекли Голгофскую церковную дорогу и на колесах объехали церковь и попали на кладбище. Слева от них, на склоне холма, находились старые могилы. Тимми снова отметил, как две из них погрузились в землю.
Перед ними, за церковью, простиралась более современная часть кладбища. Эта часть простиралась почти на четверть мили к западу. Она была разделена на три большие части узкими, потрескавшимися дорогами с черным покрытием, каждая из которых была едва достаточно широкой, чтобы по ней могла проехать одна машина.
Первая дорога, слева от них, отделяла старое кладбище у подножия холма от более современного кладбища выше. На полпути по этой дорожке стоял старый желтый сарай с ржавой жестяной крышей, покрытый опавшими ветками и листьями. За сараем был еще один участок леса. Мальчики часто играли внутри старого сарая, попадая туда, когда у них не было ключей отца Барри, через заколоченное окно в задней части, наполовину скрытое огромной кучей грязи, оставшейся от новых могил. Внутри были небольшой трактор, газонокосилка, две косилки-толкатели, травосборник, лебедка, лопаты, грабли, кирки, мотыги, деревянные доски и фанера для укрытия открытых могил, брезент, каменные маркеры, пластиковые цветы и венки, вазы для могил и маленькие флажки для дней ветеранов и памяти. Из-за земляного пола в доме всегда пахло затхлостью. Барри, Даг и Тимми часто ждали со своими помповыми ружьями для стрельбы шариками и пульками, пока крыса или сурок не зарывались в пол. Затем они прибивали его. Барри особенно нравилось это занятие, поскольку это был один из немногих случаев, когда его отец, казалось, был искренне доволен им: они заботились о грызунах, населявших кладбище. Этим утром двери сарая были открыты, слегка покачиваясь на ветру, а трактор отсутствовал - оба признака того, что Барри был там раньше.
Тропинка справа от них граничила с северной частью кладбища. С одной стороны стояли серые и коричневые надгробия, высеченные из гранита и мрамора. С другой стороны находилось длинное, покатое пастбище, на котором пасся мясной скот. Электрическая изгородь не позволяла коровам забредать на кладбище. Прошлым летом Барри и Даг отважили Тимми помочиться на забор, предложив за это старые выпуски "Человека-Чудовища", "Защитников", "Капитана Америки" и "Камандо" из своих коллекций, а также одну из фигурок "Микронавтов" Дага (синий "Путешественник во времени") и несколько дополнительных карточек "Чудаковатых пакетов" Барри. От такого предложения было трудно отказаться, особенно потому, что Тимми собирал "Защитников", а этого выпуска у него не было - того, где Халк, Доктор Стрэндж, Валькирия, Найтхаук и остальные члены команды сражались со злодеем по имени Небулон, а мистик Хонду овладел домашним олененком Халка. Поэтому, подкрепившись, он помочился на забор, получил шок всей своей жизни и два дня не мог спокойно сесть под насмешки двух своих лучших друзей. Его яички стали черно-синими, и после возвращения из кабинета врача родители наказали его на две недели. К тому времени это уже не имело значения. Признание родителям в том, что он сделал, было до этого момента самым ужасно неловким моментом в жизни Тимми Грако.
И это того стоило.
У подножия холма, за пышным пастбищем, была небольшая ложбина, по центру которой протекал тонкий ручеек, впадавший в глубокий пруд с доской для прыжков в воду, лодочным причалом и качелями из покрышек, свисавшими с поникшей ивы. Рядом с прудом стоял трехэтажный дом Люка Джонса и длинный амбар, оба белые с зелеными черепичными крышами. Несколько других хозяйственных построек располагались вокруг двух больших строений. Вид за пределами фермы открывался на многие мили - трубы бумажной фабрики, выбрасывающие в небо белый дым, города-близнецы Колониал-Вэлли и Спринг-Гроув, а вдали, на горизонте, лесистые вершины Пиджен-Хиллз и расположенная среди них башня радиопередатчика 98YCR. В тихий день посетители кладбища могли слышать отдаленный вой транспорта на шоссе 116, которое проходило через Спринг-Гров и мимо Колониал-Вэлли по пути в Ганновер и Геттисберг.
Дальний конец кладбища граничил с кукурузным полем, которое соединяло пастбище с более старым кладбищем, сараем и обширным лесом за ними. Именно на пересечении кладбища, кукурузного поля и электрического забора мальчики построили землянку. Она находилась всего в нескольких футах от кладбищенской дорожки с черным покрытием, невидимая для прохожих (кроме, видимо, дедушки Тимми), а электрический забор обходил форт по дальнему краю. Они не знали, чья это собственность, церкви или мистера Джонса, и, по правде говоря, никогда не задумывались об этом. В свои двенадцать лет они считали всю эту территорию своей и не доверяли взрослым пользоваться ею. Если бы Тимми мог придумать, как обложить всех взрослых налогом за пользование окрестностями, он бы с радостью это сделал.
Они ехали по тропинке, ища Барри. В воздухе витал запах свежескошенной травы. Над головой радостно щебетала птица. Белые и желтые бабочки порхали над лужей, оставшейся после дождя, прошедшего два дня назад. В зарослях клевера жужжали медоносные пчелы.
Крутя педали, Тимми смотрел, как мимо мелькают надгробия: Сара Майерс 1900-1929; Эбби Лукенбауг 1922-1923; Бритни Роджерс, 5 лет; Бретт Соуэрс 1913-1983, ветеран Второй мировой войны, Кеннет Л. Рудизилл 1923-1976. Он провел так много времени среди этих памятников, что имена и даты были ему знакомы, как дети в его классе. Многие из похороненных здесь людей были детьми, многие - младенцами, многие - примерно его возраста. Это всегда тревожило его. Обычно Тимми чувствовал себя бессмертным, как Вечные, еще один из его любимых комиксов. Ему не нравилось думать об альтернативе - о том, что кто-то в его возрасте может умереть. Но здесь было доказательство, высеченное в камне, что такое случается постоянно - дети его возраста умирают. Его бабушка тоже была похоронена в этой части. Тимми помнил ее не очень хорошо, только смутные впечатления. Ее духи, то, как она всегда пыталась заставить его больше есть, когда они приходили в гости, как она сжимала его, когда они обнимались. Ему часто приходилось смотреть на фотографии, чтобы вспомнить ее лицо. Рядом с ее надгробием стояло такое же надгробие его деда; имя и дата рождения Дэйна Грако уже были выгравированы на мраморе и ждали только его смерти, чтобы завершить надпись. Тимми тоже не любил думать об этом, и поэтому по возможности избегал бабушкиной могилы. От вида имени деда и пустой даты, как будто камень только и ждал Дэйна Грако, у Тимми мурашки бежали по коже.
Позади них пять арочных витражей на задней стороне церкви смотрели на кладбище. От них у Тимми всегда бежали мурашки по коже. Часто по утрам в воскресенье, когда проповедь была особенно скучной, он смотрел на окна и придумывал жуткие истории об изображенных на них сценах.
Иногда он даже записывал их на полях церковного бюллетеня, к большому огорчению своей матери. Она говорила ему, что это неуважительно, граничит с богохульством. Тимми этого не понимал. Библия была полна страшных историй и персонажей - ведьмы и черная магия, зомби и демоны, великаны и морские чудовища, убийства, даже каннибализм. Почему его маленькие сказки были еще хуже? Почему они не понравились Богу? Он рассказал несколько историй Барри и Дагу, и они попросили его рассказать еще. Их энтузиазм вдохновил Тимми. Он подумал, что когда вырастет, то, возможно, захочет писать комиксы. Не рисовать их, конечно.
Ему повезло, если он смог нарисовать фигурки. Даг был художником в их группе.
Он работал над картой последние четыре месяца и не мог дождаться момента, когда сможет ее представить. Тимми тоже не мог дождаться. Даг был гораздо талантливее Тимми в рисовании, но Тимми умел писать, а для комиксов нужны писатели, чтобы подсказывать художникам, что рисовать. Может быть, он вырастет таким, как Стив Гербер, Дж.М. ДеМаттейс или даже Стэн Ли.
В двенадцать лет весь мир Тимми вращался вокруг комиксов. Отец купил ему первые два комикса, когда ему было шесть лет - выпуск "Невероятного Халка", в котором нефритовый гигант сражался с группой злодеев под названием U-Foes (до этого единственным знакомством Тимми с Халком была телевизионная программа по пятницам вечером, а в ней Халк не умел говорить) и выпуск "Звездных войн", в котором рассказывалось о говорящем кролике по имени Джакс, вооруженном бластером, размером с человека, который помог Хану Соло и Чубакке отбиться от охотника за головами.