Упыри
Шрифт:
Наконец-то последний болт был допилен, я разжал скрюченные от мороза пальцы и откинулся буквально на секунду в холодном забытьи. В это момент огромная, 2,5-метровая антенна накренились, надпиленные болты не выдержали, и она, надломив крепления, с грохотом шлёпнулась плашмя на ледяную поверхность кровли и, к моему величайшему ужасу, медленно поползла вниз, в пропасть, по инерции таща меня за собой и увлекая в бездну. Тут-то я и понял, что как бы я не хватался за маленькие ненадёжные конструкции, встречающиеся на нашем пути, удержать её я не могу. Силы мои иссякли, мышцы превратились в безвольные ватные тряпки, и я просто вместе с антенной всё быстрее и быстрее летел вниз, навстречу смерти, слыша в ушах демонических хохот Упырёва и Асмодея Чернобабы,
Вся жизнь за несколько секунд скольжения, как водится, промелькнула перед моими глазами. Генерал Упырёв представлялся мне в виде черта, каких рисуют в журнале «Крокодил» в разделе «Пьянству-бой». Он был на кривых ножка-копытах, с жирным волосатым животом, рогами и мохнатыми бровями. Кромка крыши была всё ближе, а я цеплялся ногтями и зубами за лёд, но увы, безуспешно. Кончина моя была близка. Я в паре с антенной неминуемо достиг края крыши, антенна проломила тонкую жестяную окантовку и полетела вниз, увлекая меня в воронку за собой, как тонущее судно утопленника.
Я зажмурился и полетел вслед за ней. Где-то внизу раздался треск веток, грохот и рёв сигнализации. Летел я секунду, две, но почему-то не долетал до асфальта и не умирал. Я осторожно открыл глаза. Оказалось, что рано радовался чёрт в обличье Упырёва. Если и бывают чудеса на свете, то одно из них случилось именно сейчас. Тот самый страховочный трос, размотавшись на всю длину удерживал меня на самом краю крыши, а ноги упирались ровно в её зыбкую жестяную окаймовку. Я висел над пропастью, в миллиметре от смерти, но…
– Жив, – с удивлением подумал я, – жив! Ты смотри-ка! Нет, врёшь, не возьмёшь!
Но радоваться было рано. Мне предстояло на безвольных руках по льду и почти отвесной крыше как-то вскарабкаться до окна, а связанная страховка из двух автомобильных тросов начала подозрительно расползаться в районе узла. Включив всё чтобы в остатке – второе дыхание, моральные, волевые и прочие качества духа, мобилизовав инстинкт самосохранения, я пополз вверх, расцарапывая в кровь ногти о кровлю и лёд, задыхаясь, перебирая трясущимися руками и ногами. Я глотал слёзы, но всё-таки полз, миллиметр за миллиметром вырываясь из пасти старухи смерти, отвоёвывая у неё секунду за секундой. И в конце концов, я-таки вышел из её цепких объятий, выскользнул прямо из разинутой пасти пропасти. Я успел. Узел двух верёвок лопнул и разошёлся, полетев оторванной верёвкой вниз, ровно в тот момент, когда я уже успел ухватиться за край спасительного окна.
– Беги, Форест, беги, – моё тело безвольным мешком перевалилось за парапет чердачного окна.
На автопилоте я сполз по лестнице на пятый этаж, вернул ключи бородатому молчаливому жильцу. За окном надрывалась сигнализация какой-то машины, но мне было до такой степени всё равно, что я не замечал её рёва. Я спустился по лестнице вниз.
Прямо перед выходом из подъезда меня ждала печальная, но занимательная картина. Огромная дьявольская упырёвская антенна свалилась прямо на припаркованную рядом с домом иномарку, которая переливалась всеми цветами фар и орала, визжала как сумасшедшая всеми фибрами сигнализации. Как ни странно, на её крики никто не выбегал, видимо окна у хозяина были к его несчастью на другую сторону. Антенна лежала ровнёхонько на крыше тачки, оставив на ней огромную вмятину и раздавив лобовое стекло. Кстати, это была машина одного из добросердечных соседей генерала, выдавших мне трос. Как ни в чём не бывало, как будто, так и надо, я совершенно хладнокровно, проходя мимо, снял антенну, взвалил её себе на плечи, как Спаситель крест, и пошёл в сторону. Меня вдруг осенила мысль, что меня тут никто не знает, авто моего никто не видел, как и антенны на крыше тачки. Так что, извините. Ну а может это ледышка упала, или кусок снега? Упал и растаял, а я уже к этому не имею никакого отношения.
*****
Но на это история, разумеется, не окончилась. Меня ждало новое приключение на новой, ещё более вычурной квартире генерала Упырёва – это установка этой
– Всё, принимайте работу, – сказал я, вытирая пот со лба, закончив работу и рухнув на пол.
Был уже глубокий вечер. По подключённому в первый раз в моей жизни к спутниковой тарелке телевизору шла какая-то зарубежная программа, внизу радостно отображался зеленью 100% -й уровень сигнала.
– Ты давай, не расслабляйся. Прибери тут всё за собой и свободен, – поблагодарил меня в своей манере его величество Упырёв и дал понять, что больше меня не задерживает.
После этих его слов голова у меня потяжелела, и я помню всё очень смутно, как будто в тумане. Какими-то вспышками в памяти всплывало, что как бы от усталости всё вокруг закружилось, и я на пару мгновений потерял связь с реальностью. И только дома я обнаружил у себя на шее, рядом с ключицей, два свежих пореза, похожих на укусы, но день-то суетной был, где хочешь поцарапаться мог, поэтому тогда я на них внимания и не обратил.
Глава 4.
Упыри.
И всё бы хорошо, вроде и с работы не выгнали. Да только стал я на себе ловить потом внимательные взгляды Упырёва, и улыбочку эту его поганую. А ещё ощущать какое-то излишнее внимание к своей персоне. Так же я заметил, как его жаба-янычар Чернобаба стал меня ревновать, давать поручений каверзных, в своём стиле, больше прежнего и вообще всячески задевать, пытаясь оградить от внимания любимого хозяина. Как я говорил тогда – милые бранятся, только тешатся. А генерал чего-то выжидал, видимо он уже предопределили мне какую-то роль. Асмодей же, Владленович, будь он неладен, как будто выискивал удобного момента, чтобы стереть меня с лица земли, но так, чтобы сделать это похитрее, поизворотливее, поподлее.
И всё бы хорошо, два кровососущих клеща – Упырёв и его слуга Чернобаба, продолжали жиреть, а вот людишки в нашем офисе стали странным образом хиреть. Почему-то поголовно все вроде стали худее, бледнее, сначала всё это списывали на небывалые управленческие таланты упырей. Мол вон видите, как хорошо они заставляют крепостных работать, как эффективно, какие, понимаешь, «талантливые» управленцы. Но это всё до поры, до времени. Потому как через некоторое время человечки-то наши начали помирать. Отдавали Богу душу загадочным образом, смерть косила их целыми отделами, штабелями. Но всё строго от естественных причин, не подкопаешься.
Борисов Олег был мужик не старый, крепкий, средних лет, да поддавать любил. Ирина Никодимовна кажись болела чем-то по женской части. Светка Глушкова, та и совсем была баба молодая, только тридцатник стукнул, да у неё вроде бы онкологию нашли. Все по осени внезапно Богу душу отдали. И так далее и тому подобное… Вроде бы никто не виноват, всему находилось разумное объяснение, диагноз, но странным оставался этот «закон эпидемичности», который невозможно было объяснить логическим путём, когда смерть стала косить направо и налево людей одной профессии, словно мы работали где-то на ядерных рудниках. Правда выжившим думать тоже особо не приходилось, потому что у каждого из нас вдруг, откуда ни возьмись, появились странные хронические болезни. У кого гастрит, у кого холецистит с панкреатитом, у кого давление вдруг пошло в разнос, у кого-то вообще предынсультное состояние. Да так всех поголовно прихватило, что нам всем сразу стало сугубо всё равно до остальных, так как думали все в первую очередь о своих болезнях, не вылезая из клиник, в которых врачи только разводили руками, поражаясь столь массовой полиорганной деградации организмов в одной социальной группе.