Ур, сын Шама. Формула невозможного
Шрифт:
Вздохнув, Ур принялся за другие письма.
«Пишут вам пионеры 7 «А» класса школы № 2 гор. Пятигорска. Просим приехать к нам на отрядный сбор 15 октября, посвященный проблемам завоевания космоса…»
«Меня, как специалиста, интересуют методы оформления витрин универсальных магазинов на других планетах…»
А вот крупным почерком, зелеными чернилами: «Уриэль!» Это письмо Ур прочел внимательно.
…Теперь когда я знаю кто ты и твою страшную судьбу я совсем лишилась покоя. Уриэль
Ур обвел взглядом дворик с прибитой серой землей, кур, исследующих эту землю, летний очаг, беленые стены домика под шиферной крышей. Толстые гроздья рыжевато-лилового лука висят на столбах веранды. Из комнаты доносится бормотание телевизора — мать, покончив с готовкой и уборкой, теперь будет смотреть все передачи подряд. Лингвист Решетник пристроился на веранде с блокнотиком, пишет что-то.
Ур, прихватив газетные вырезки, пошел к веранде. Решетник взглянул на него и захлопнул блокнот.
— Хотите посмотреть на мои снимки? — Ур протянул ему вырезки и сел рядом, обхватив колени.
Решетник, посмеиваясь, просмотрел вырезки.
— Это Бичер-Стоу, — сказал он, указав на печальное женское лицо.
— Кто?
— Гарриет Бичер-Стоу, которая написала «Хижину дяди Тома».
— А-а, книга о рабстве в Америке. Слышал, но не читал. А надо бы прочесть… Ведь я — сын раба из Древнего Шумера, верно, Павел Борисович?
— Ну, не совсем. Ваш отец, насколько я понимаю, не был рабом в классическом смысле. Он рассчитывал, после того как отработает хозяину выкуп за жену, получить клочок общинной земли. Но вообще-то дело шло именно к рабству. Имущественное неравенство уже взрывало родовую общину. Этот типчик, Издубар, которого ваш батюшка называет Хозяином воды, вполне созрел для рабовладения.
— Да-да, я помню, вы говорили… — Ур уткнул подбородок в колени. Отцу повезло: вовремя смотался… Скучно, Павел Борисович… Рассказали бы что-нибудь…
— Уж не знаю, что вам еще рассказать. — Решетник добросовестно наморщил лоб и пошевелил толстыми пальцами, собираясь с мыслями. — Ну, раз зашло о рабском труде…
И он, посмеиваясь, принялся рассказывать, как некий древнегреческий поэт, Антипатр Фессалоникский, некогда восхитился изобретением водяного колеса и пылко воспел это само по себе чрезвычайно важное техническое новшество, наивно полагая, что теперь можно освободить рабов от изнурительного труда. Дескать, рабство падет перед водяным колесом и снова настанет золотой век.
Со вкусом, слегка подвывая, Павел Борисович прочел наизусть это стихотворение, которое сам же, еще будучи студентом-вундеркиндом, перевел на русский язык:
Слушайте новость, рабы, чей удел — напрягаясь, вертеть жернова, Дайте отныне отдых рукам утомленным и спите спокойно. Пусть петухи надрываются криком, предчувствуя утро, спите! Вашу работу отныне делают нимфы речные — наяды. Прыгая светлыми, звонкими струйками на водяном колесе, Весело пляшут нимфы-наяды на звонких подвижных ступеньках, Жернов тяжелый вращая веселой полезной игрою своей. Вы же, рабы, теперь без труда заживете счастливою жизнью. Лишь наслаждения ведая, вы позабудете тяжесть труда. Благодарите богов милосердных, пославших эту замену Обод колесный ступенчатый, быстро вращаемый резвым ручьем.— Очень интересно, — сказал Ур.
— Не правда ли? — хихикнул польщенный Решетник. — Чудная получается картинка. Рабы спят или резвятся на лужайке, а нимфы работают за них. Речные нимфы, так сказать, крутят турбины ГЭС, морские нимфы-нереиды ведут лов сельди, горные нимфы-ореады — ну, скажем, проводят канатные дороги, а лесные дриады… гм… прибирают мусор, оставленный туристами.
— Да-да, — сказал Ур, вздохнув. — Не спасло водяное колесо людей от рабства… Павел Борисович, разрешите вас спросить. Вы довольны своей жизнью?
Решетник поднял брови.
— Я доволен. А что?
— Вот вы, наверно, женаты, в Москве у вас семья, дети… а вы вторую неделю сидите здесь и разговариваете с совершенно вам чужими людьми, что-то записываете… Вас не тянет домой?
— Тянет, конечно.
— Почему же не уезжаете? Впрочем, можете не отвечать. Знаю, вы скажете, что вам нравится ваша работа.
— Так оно и есть. — Решетник смущенно потупился. — Но если вы считаете, Ур, что я засиделся здесь…
— Да нет, я не об этом. Живите сколько хотите…
Ур побрел к очагу. Никуда не уйти от самого себя, нигде не спрятаться от собственных мыслей… Он перелил остаток воды в кастрюлю, подхватил ведра и отправился к колодцу. Хорошее это дело — носить воду. Он шел и пытался припомнить песенку, слышанную однажды. «Что-то там такое, в ведрах нет воды… Значит, мне… значит, мне не миновать беды…»
— В-КОРАБЛЕ-РОЖДЕННЫЙ, ТЕБЕ ДАНО РАЗРЕШЕНИЕ ВЕРНУТЬСЯ. ВЫЙДИ НА ОРБИТУ И ЖДИ СИГНАЛА С КОРАБЛЯ.
— Спасибо, Учитель. Я рад. Но мне нужно задержаться еще на два-три земных месяца. Это будет в пересчете…
— ЗНАЮ, ТЫ ПРОСИЛ О СКОРЕЙШЕМ ВОЗВРАЩЕНИИ. А ТЕПЕРЬ ПРОСИШЬ О ЗАДЕРЖКЕ. ПОЧЕМУ?
— Мне нужно закончить одно дело, которое я сам же и начал.
— В ТВОИХ ПЕРЕДАЧАХ ПОЯВИЛОСЬ МНОГО НЕЯСНОСТЕЙ. ПЕРЕДАЙ ЯСНЕЕ: КАКОЕ ДЕЛО ТЫ НАЧАЛ?
— Это проект упорядочения магнитного поля планеты.
— ДЛЯ ЧЕГО ЭТО НУЖНО?
— Если удастся осуществить проект, планета получит дешевую энергию в практически неограниченном количестве.
— ДЛЯ ЧЕГО ЭТО НУЖНО?
— То есть как — для чего?.. Это нужно для блага человечества.
— ЯСНЕЕ! ДЛЯ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ТЕХНИКИ КОСМОПЛАВАНИЯ? ДЛЯ УСКОРЕНИЯ ОПАСНОГО РАЗВИТИЯ?
— Нет, Учитель! Нет, нет, здесь все гораздо сложнее… Опасное развитие скорее возможно в условиях энергетического голода, чем при избытке… Я все объясню по возвращении…
— ТЫ ОБЪЯСНИШЬ В СЛЕДУЮЩЕМ СЕАНСЕ СВЯЗИ. ПОДГОТОВЬСЯ К КОРОТКОМУ И ЯСНОМУ ДОКЛАДУ. ТЫ ПЕРЕДАЛ — ДВА-ТРИ МЕСЯЦА. ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ? ДВА ИЛИ ТРИ?
— Три.
— ХОРОШО, ТРИ МЕСЯЦА, НАЧИНАЯ С ЭТОЙ МИНУТЫ. ТЫ ДОЛЖЕН ПЕРЕДАВАТЬ ВСЕ О СВОЕЙ РАБОТЕ. ВЫЗОВЫ БУДУТ ЧАЩЕ. ТЫ ПОНЯЛ?