Ураган
Шрифт:
Они подошли к каналу. Сцинк развязал Максу руки, расстегнул ошейник и приказал плыть. Макс доплыл уже почти до середины, когда увидел сине-черного аллигатора, выскользнувшего из зарослей меч-травы. Сцинк приказал Максу не хныкать и плыть быстрее. На голове Сцинка сидела повеселевшая обезьяна, одной рукой он греб, а другой держал над водой драгоценную для Макса видеокамеру и дистанционный пульт ошейника.
Когда они выбрались на берег, Макс предложил:
– Капитан, может быть, отдохнем?
– Ты видел раньше пиявок? К твоей щеке присосался хороший экземпляр.
Когда Макс закончил отдирать пиявку, Сцинк снова связал ему руки, надел ошейник, а затем побрызгал с головы до ног жидкостью от насекомых. Макс выдавил из себя «спасибо».
– Где мы находимся? – спросил он.
– В Эверглейдс, – ответил Сцинк. – Или где-то рядом.
– Вы обещали, что я смогу позвонить жене.
– Скоро позвонишь.
Они направились на запад, пробираясь между пальмами и соснами, потрепанными ураганом. Обезьяна бежала впереди, собирая дикие ягоды и плоды.
– Вы намереваетесь убить меня? – спросил Макс.
Сцинк остановился.
– Каждый раз, когда ты станешь задавать свой глупый вопрос, будешь получать вот это. – Сцинк положил палец на кнопку минимального шока. – Готов?
Макс Лам сжал губы, стоически выдержав легкий разряд. Вскоре они пришли в индейскую деревню, которая не так сильно пострадала от урагана, как представлял себе Макс. Так как индейцы уже проснулись и готовили пищу, Макс предположил, что скоро наступит рассвет. В дверных проемах домов толпились ребятишки, разглядывая двух странных бледнолицых – Сцинка с его стеклянным глазом и облезлой обезьяной и Макса Лама в грязном нижнем белье и в собачьем ошейнике.
Сцинк остановился возле деревянного дома и пошептался со старейшиной, который принес сотовый телефон. Развязывая Максу руки, Сцинк предупредил:
– Только один звонок. Индеец сказал, что батарейки садятся.
И тут Макс осознал, что не знает, как связаться с женой. Он понятия не имел, где она находится, поэтому позвонил в их квартиру в Нью-Йорк и начал диктовать автоответчику:
– Дорогая, меня похитили...
– Увели силой! – вмешался Сцинк. – Похищение предполагает выкуп, Макс. Не льсти себе, черт побери.
– Хорошо, увели силой. Дорогая, меня увели силой. Многого сказать не могу, но я в порядке. Пожалуйста, позвони моим родителям, а еще позвони в агентство Питу насчет проекта афиши. Скажи ему, что гоночный автомобиль должен быть красным, а не голубым. Папка у меня на столе... Бонни, я не знаю, кто напал на меня и почему, но, наверное, я скоро это выясню. Господи, надеюсь, ты получишь это сообщение...
Сцинк выхватил у него телефон.
– Я люблю тебя, Бонни. Макс забыл сказать тебе об этом, поэтому говорю я. Пока.
Они поели вместе с индейцами, которые отказались от предложенного им Сцинком вареного енота, но с удовольствием поглотали жареную рыбу, батат, кукурузные оладьи и апельсиновый сок. Макс Лам уплетал за обе щеки и помалкивал, помня о шоковом ошейнике. После завтрака Сцинк привязал его к стволу кипариса и отправился куда-то с несколькими индейцами. Вернувшись, он объявил, что им пора уходить.
– А где мои вещи? – спросил Макс, тревожившийся за бумажник и одежду.
– Все здесь. – Большим пальцем Сцинк указал на рюкзак, висевший за его спиной.
– А видеокамера?
– Я отдал ее старику. У него семь внуков, так что она ему пригодится.
– А что с пленками?
Сцинк рассмеялся.
– Они ему понравились. Нападение обезьяны смотрится просто здорово. Подними руки, Макс. – Сцинк обрызгал своего пленника жидкостью от насекомых.
– Но моя видеокамера стоит почти девятьсот долларов, – унылым тоном произнес Макс.
– А я не просто так ее отдал. Я поменялся.
– На что?
Сцинк похлопал Макса по плечу.
– Готов поспорить, что ты никогда не летал на гидроплане.
– Ох, прошу вас, только не это.
– Эй, да ты же хотел посмотреть Флориду.
Нелегко быть темнокожим патрульным полицейским во Флориде. И уж тем более тяжело, если состоишь в интимной связи с белой женщиной-патрульным, а именно такие отношения были у Джима Тайла с Брендой Рурк.
Они познакомились на учебном семинаре, посвященном новейшим техническим средствам определения скорости автомобилей. В аудитории они сидели рядом, и Джиму Тайлу сразу понравилась Бренда Рурк. Она была умной, хорошо разбиралась в их работе, забавляла Джима своими рассказами. Они обменялись историями о необычных случаях возникновения пробок на дорогах, посетовали на небольшое жалованье и ужасный бюрократизм Управления дорожной полиции. Поскольку Джим был одним из немногих темнокожих патрульных, он не слишком уютно чувствовал себя в обществе белых полицейских, но рядом с Брендой Рурк ему было очень хорошо, отчасти потому, что она тоже принадлежала к меньшинству. Ведь женщин в дорожной полиции было еще меньше, чем темнокожих или латиноамериканцев.
Во время одного из занятий наглый полицейский-расист презрительно посмотрел на Джима и напомнил ему, что патрульная Рурк белая девушка, а во Флориде это до сих пор имеет большое значение. Но Джим не отреагировал на эти слова и продолжал сидеть рядом с Брендой. Разъяренный расист успокоился только через два часа.
Во время перерыва на обед Джим Тайл и Бренда Рурк отправились в ресторан «Арбис». Бренду беспокоил ее предстоящий перевод на службу в Южную Флориду, и Джим мало чем мог утешить ее. Бренда сообщила, что для будущей патрульной службы в Майами она изучает испанский язык, и первым делом выучила фразу: «Sale del carro con las manos arriba» – Вылезайте из машины с поднятыми руками!
В то время у Джима Тайла еще не было никаких романтических намерений. Он видел в Бренде Рурк просто хорошего человека, вот и все. Даже не поинтересовался, есть ли у нее друг. Спустя несколько месяцев, когда ему пришлось присутствовать на судебном заседании в графстве Дэйд, Джим неожиданно встретил Бренду в штаб-квартире Управления дорожной полиции. Они поужинали вместе, а потом поехали домой к Бренде, где болтали на всевозможные темы до трех часов ночи, а затем, не сдержавшись, занялись любовью. Судебное заседание продлилось шесть дней, и все ночи Джим проводил у Бренды. По утрам они просыпались точно в тех же позах, в каких и засыпали, – голова Бренды покоилась на правом плече Джима, а ступни Джима свешивались с короткой кровати. Никогда еще Джиму не было так хорошо. После завершения суда и возвращения Джима в Северную Флориду они стали по очереди приезжать друг к другу на выходные.