"Уран" почти не виден (Урановый диверсант)
Шрифт:
– Годится, – кивнул тот и, протянув на прощание руку, поторопил: – Одевайся и тащи диск – мне пора отчаливать. Везунчик…
Глава пятая
Россия
Чечня; Ханкала
Краснодарский край; Адлер
8-19 июня
Жизнь опять искусственно поделилась на две части: на ту, что была до госпиталя и ту, которая ожидала после. В первые дни никто из врачей не брался предположить, каковы будут последствия часового пребывания конечности под огромным куском обвалившейся стены. Потому и оставалось, лежа на больничной койке, гнать из головы нехорошие мысли о смутном "одноногом" будущем.
В ханкалинский военный госпиталь он загремел уже в четвертый раз. Дважды "прохлаждался" с легкими ранениями, а год назад залег почти на два месяца – осколок гранаты пробил легкое и застрял в ребре, в трех сантиметрах от позвоночника. Как тогда выразился военврач: "в дюйме от полного паралича". Но благо – обошлось…
И вот он снова в почти родных пенатах. Даже доктора с медсестрами узнают и кивают. Кажется, довелось пожить и в этой палате – только не у окна, как сейчас, а на соседней койке. Война угасала, и в прошлом году четырехместная офицерская палата была заполнена на пятьдесят процентов – помимо капитана здесь обитала здоровая гипсовая мумия с вечно улыбавшейся головой старлея Бородкина. Днем он улыбался, а ночью распугивал дежурный медперсонал женского пола, истошно выкрикивая: "Минет! Минет!" Позже выяснилось, что снится ему каждую ночь непреодолимая задача: суровый приказ идти вперед, и преграждающее путь бескрайнее минное поле. Бедолага мечется меж двух огней; решает, как быть: остаться на позиции и загреметь под трибунал или идти вперед – на верную смерть. И вдруг Господь посылает озарение: Бородкин видит в поле свободный от мин проход. Видит, да никак не может поднять в атаку своих охламонов. Не может и, чуть не плача, голосит: "Мин нет! Мин нет!…"
Но та веселуха происходила год назад. Теперь же приходилось скучать в палате одному. Поначалу врачи с сомнением качали головами и помалкивали: ниже коленного сустава повреждены вены и сухожилия; имеются пораженные некрозом участки…
Быстренько сделали кучу рентгеновских снимков; покопались скальпелями под суставом; удалили омертвевшую ткань. Заштопали, перевязали, напичкали антибиотиками. И вскоре молодой организм взял верх. Вначале сняли швы, потом хирург выдал костыли и повелел побольше ходить – разрабатывать ногу. Пять дней спустя Миронов поменял костыли на палочку. А позавчера впервые прошелся по двору без нее.
Он старался меньше думать о травме и не смотреть на перебинтованную ногу; между прогулками подолгу лежал неподвижно, уставившись то на электрическую розетку, то на слабо качавшиеся вертикальные жалюзи, то в бесконечную белизну потолка.
Теребил свой давний талисман – пулю от патрона 5,45в39, что постоянно носил на капроновой нити на шее. И вспоминал, вспоминал…
Весна в прошлом году задержалась. В мае на равнине стояла жара, а чуть выше – в горных ущельях местами еще лежал снег.
Бригаду привлекли к войсковой операции по ликвидации остатков бандгруппы, и подразделению Миронова нарезали немалый квадрат на границе с Ингушетией. Его-то и предстояло прошерстить вдоль и поперек. Капитан отобрал тридцать бойцов; приказал взять обычное оружие, по тройному боекомплекту, сухпай. Пятьдесят верст через Урус-Мартан до реки Гэхи тряслись на броне; потом проверили связь и двинулись на юго-запад пешком…
За шесть часов оставшегося светлого времени обшарили половину ущелья, заминировали идущую низом тропу и чуть повыше расположились на ночлег. Миронов выставил два дозора, остальным повелел ужинать и отдыхать.
А утром все и случилось.
Снова осмотрев ущелье и оба склона, командир повел группу наверх, дабы связаться с базой и доложить о "чистоте" квадрата. И тут с какого-то сопливого уступа, где и пяток баранов рядком не поместится, долбанул гранатомет.
Лидером шел сержант – вроде, опытный вояка и должен был заметить, предвидеть… Или хотя бы насторожиться. Теперь никто не знает, о чем он там думал…
Парня разорвало на "пельмени", а шедшего вторым Миронова шибануло взрывной волной, отбросило метра на три назад, ударило о землю. И за этим он совершенно не почувствовал осколка, пробившего и жилет, и запасной магазин в кармашке. Оглушенный, он даже пытался подняться и дал пару очередей по уступу, но душившая боль в груди, заставила согнуться, закашляться. В легких что-то жгло и клокотало; изо рта при кашле летели пенистые кровяные клочья…
Та схватка была скоротечной – и боем-то не назовешь. Завидев такой поворот, бойцы озверели и в живых не оставили ни одного из четверых бандитов. Да и то, правда – к чему эти условности? Следствия, суды, сроки…
Потом рысцой таранили на себе раненного командира наверх, орали матом в эфир – вызывали "вертушку". Счет времени в то утро капитан потерял: то бился в кашле, то затыкал бинтом перевязочного пакета крохотную дырку на груди под правым соском, через которую при каждом выдохе сочилась кровь. Казалось, и часа не прошло с момента взрыва, как оказался на операционном столе. На самом деле хирурги им занялись лишь под вечер…
Нога подживала быстро. Пришедшая на смену костылей палочка, скоро тоже оказалась ненужной и заняла постоянное место в углу палаты. Спецназовец при ходьбе заметно прихрамывал, но решительно управлялся без вспомогательных приспособлений. И вскоре военврач поддался на уговоры: оформил выписку, вручил пакет документов и, пожав на прощание руку, пожелал боле не появляться в госпитале. И вот, по истечении десяти дней скучного пребывания в палате, он снова возвращается в бригаду…
Друзья встретили тепло, однако комбриг, обняв, отчего-то избегал смотреть в глаза. Спустя час построил на плацу подчиненных, торжественно вручил капитану "Орден мужества" и… негромко попросил зайти в кабинет.
– Тут такое дело, Игорь… Да ты садись – чего на одной ноге маешься? – начал он, постукивая карандашом по какому-то листку с гербовыми печатями. – В общем, все как водится в нашей богатой на дураков державе. Сначала прислали приказ о награждении, а следом… вот… еще одна писулька подоспела.
– "Привет" от контрразведки? – догадался капитан.
– Он самый. Только через наше командование.
– И что пишут?
– А!… – переломил тот в сердцах карандаш. – Приказ о твоем переводе.
– О каком переводе? Куда?! – опешил Миронов.
– Не кипятись. Сначала пришел приказ о снятии с должности командира роты. Звонили, пытались с замом убедить, отстоять… Не вышло – распоряжение исходит сверху. Из Москвы. Тогда связались с кадровиком из штаба – попросили пособить: дескать, штат бригады укомплектован и других должностей нет. В итоге нам предложили либо вывести тебя за штат, либо временно перевести.
– Понятно, – мрачно выдавил капитан. – И куда же?
– Не тушуйся, Игорь – не все так плохо, как кажется. Выхлопотали неплохое местечко – самый юг Краснодарского края. Перекантуешься с годик – отдохнешь, послужишь в человеческих условиях. А как страсти улягутся – мы тебя обратно вытащим.