"Уран" почти не виден (Урановый диверсант)
Шрифт:
– Как неизвестному удалось сюда попасть? У тебя что сегодня – ночь открытых дверей?!
Семеня рядом, тот оправдывался: имеется слабое место в самом нижнем уровне подземных коммуникаций; дескать, давно и неоднократно указывал о недостатке в рапортах, просил начальство выделить средства для устранения изъяна, да все напрасно.
– Значит, надо было стеречь эту дыру, а не ждать, когда через нее пролезут! – отрезал шеф "Урана".
В кабинете начальника уже колдовали военные спецы.
Асаф бегло осмотрел разложенные на столе улики: стрелы с кусочками разноцветного поролона, тонкую металлическую трубку, почерневший и вонявший едким дымом корпус фотоаппарата.
Подполковник виновато докладывал:
– Трое убиты и пятеро ранены из огнестрельного оружия. Один смертельно отравлен иглой с мягким красным шариком, еще двое поражены иглами с коричневым поролоном и пока неизвестно – придут ли в себя.
О подобных примочках Шимрон знал – не первый год работал в разведке. Закончив осмотр, спросил:
– Ушли тем же путем?
– Так точно. Через канализацию.
– Во сколько они оказались за пределами тюрьмы?
– Около часа ночи.
Шимрон задумчиво посмотрел на запястье, осторожно потрогал болевшую рану на голове – под бинтами…
Половина третьего. До утра еще есть время, хотя… все предпринимаемые меры вряд ли даруют шанс найти следы беглецов – дважды подряд судьба не улыбается. Ясно, что "француз" с ловко пробравшимся в тюрьму наглецом – агенты русской разведки. А из России не пришлют дилетантов вроде Славомира Жагара. И то, что Жан Франсуа Тирар "погостил" в застенках – ровным счетом ничего не значит. Как явился, так и смылся… Незначительная жертва на шахматной доске, приведшая в итоге к поражению "Урана".
"Да, именно так! И слабая отговорка – мол, в побеге "француза" виновата охрана военной тюрьмы – поражения не подсластит. Отвратительное позорное поражение, – вздыхал Асаф, листая записную книжку сотового телефона. – На какое время я могу оттянуть доклад в Телль-Авив?… Утром точно звонить не стану – слишком рано. Скорее, в обед. Или вечером…"
– Новости есть? – приглушенно спросил он, услышав в трубке голос Фельдмана.
– Нет, шеф. Извините, но с фотографией Тирара мы успели проехать только два отеля.
– Какие?
– "Dan Panorama" и "Dan Carmel" – они расположены рядом.
Шимрон помолчал, нервно покусывая губы. Затем решительно произнес:
– Вот что, Натан. Оставь в покое все пятизвездочные отели и прочую роскошь. Переключи внимание на скромные и самые затрапезные гостиницы: на окраинах, в бедных кварталах и особенно в районе порта. Понял меня?
– Конечно, шеф.
– Действуй. И держи меня в курсе.
В военной тюрьме Атлита он пробыл около получаса. Осмотрел залитый кровью пол около холла – там, где случилась перестрелка; потом вместе с подполковником доехал вдоль высокого забора до открытого колодца на краю дороги, ведущего в злосчастную канализацию. Теперь тут "своевременно" был выставлен пост аж из трех охранников…
По дороге в Хайфу в кармане ожил телефон – вновь беспокоил дежурный из офиса "Урана". Поднося аппарат к уху, Шимрон вдруг поймал себя на мысли, что в последние дни эти звонки приносят огорчения и раздражают.
– Слушаю, – устало произнес он.
– Плохие новости, шеф.
– Не тяни душу! Говори.
– В маленькой гостинице, в районе морского порта двадцать минут назад убиты два сотрудника нашего аналитического отдела.
Асаф проглотил вставший поперек горла ком и почти прошептал:
– Фельдман жив?
– Полиция не сообщила имен погибших.
– А что с теми… кто убил? Они ушли?
– Двоих убийц преследуют в районе порта.
– Двоих? Почему только двоих?… Впрочем, ладно. Назови точный адрес. Я еду…
Около полудня Асаф находился в своем кабинете. Развалившись в кресле, он выводили пальцами нервную дробь по краю стола, тупо посматривал на сидевшего напротив Натана и мысленно проговаривал фразы из предстоящего тяжелого разговора с Дэвидом.
Да, Фельдман, слава Богу, был жив. И сейчас молча крутил в руках оставленную на память иглу с бледно-бежевым шариком из поролона. Ее вогнал ему в бок тот проворный наглец, умудрившийся вытащить из тюрьмы "француза"; и не отличавшийся крепким телосложением мальчишка около двух часов не мог придти в себя. Но, слава Богу, жив. Иначе, Шимрон лишился бы единственного умного помощника…
Дробь смолкла; ладонь переместилась к трубке телефона, нерешительно прошлась по теплому пластику. Поручение секретарше уже дано; скоро та пробьет канал спецсвязи и прозвучит пронзительный звонок. Зачем тянуть до вечера, если неизбежному суждено свершится?… А пока он выхватил из пачки сигарету, щелкнул дорогой зажигалкой, с удовольствием затянулся. И опять посмотрел на Фельдмана…
Выглядел тот неважнецки: лицо утеряло здоровый цвет, болезненно-красные глаза слезились; ходил, покачиваясь, странно вскидывая руки и пытаясь удержаться за стены. Однако двум сотрудникам из его отдела повезло еще меньше: первому свернули шею, второму – проломили голову. Оба умерли мгновенно. В этот раз при них имелось оружие, да воспользоваться им не успели. И винить их за то не поворачивался язык – они были аналитиками, а не подготовленными к рукопашным схваткам бойцами. Те, кто более или менее, мог противостоять русским, в тот час рыскали по улицам Хайфы, прочесывали окраины Атлита, дежурили в аэропорту и на крупных магистралях. Да и они, признаться, ничего бы не сделали, окажись на месте аналитиков. Не тот уровень. Эти головорезы из России наверняка прошли отменную подготовку, наверняка имели за плечами опыт войны на Кавказе и отправили на тот свет не одну сотню чеченских повстанцев. Что им те недотепы, коих набирал в службу Ицхак? Минутная разминка – не более. К тому же и в наличие мозгов не откажешь – на уши поставлены все спецслужбы, ШАБАК, полиция, армейские подразделения… А толку – ноль. Как разбежались в разные стороны неподалеку от порта, так и… Будто сквозь землю провалились!
Звонок оглушил обоих. Натан вздрогнул, Асаф недовольно покривился и затушил в пепельнице окурок.
– Да, – обреченно ответил он в трубку. – Тель-Авив? Соединяй…
Глава восьмая
Ливан; Бейрут
Украина; Киев
2-3 июля
Нудная процедура с посадкой на чартерный рейс затягивалась. Дорохов стоял в длинной очереди соотечественников и вспоминал, как добирался до аэропорта Бейрута. Вспоминал и частенько не мог сдержать улыбку. Давненько ему не приходилось заниматься подобной партизанщиной! Или лучше сказать: авантюризмом.