Уравнение с Бледного Нептуна
Шрифт:
— Но все же кое-что есть, есть?
— Практически ничего. Но вопрос даже не в этом. Самое главное — всегда знать, где твое место. Если ты можешь отгадать загадку ЭВН, тогда езжай туда и действуй. В противном случае лучше заниматься биотозой. Ну, что ты можешь придумать, какие методы борьбы с наведенным состоянием ты можешь предложить?
— Не знаю, — ответил Сергей, — мне просто здорово хотелось заняться этим делом.
— Ну, — протянул Эрик, — одного желания мало. Слушай. Приближается вечер, пора производить съемку.
Арефьев сердито махнул рукой и вышел из комнаты. Он
— Сергей! — позвал Эрик.
Арефьев приблизился.
— А ты не прав, что ЭВН у нас здесь не действует, — сказал Эрик. — Ведь сам рассказывал, что пятнадцатого августа, ночью, когда меня ранило, ты испытал какие-то странные ощущения. Помнишь? И кровь на твоей руке, когда ты мне делал укол, — все это может быть связано с эффектом наведенного состояния.
— Может быть, — согласился Арефьев. — Но… кроме той ночи, ничего странного мы больше не заметили.
— Да. Смотри, какая красавица.
Эрик показал глазами на гору, или «биопик № 1», как они ее прозвали. Сергей покачал головой, и было непонятно, соглашается он или осуждает Эрика за его слабость.
Биотоза действительно напоминала гигантский цветок причудливой формы. Лучи солнца, отражаясь от лакированной поверхности ее лепестков, наполняли воздух мерцающим сиянием. Нельзя было отличить, где кончается полимер и где начинается расцвеченный тончайшими оттенками воздушный покров. В глубь массы убегали едва различимые красные и голубые линии, похожие на зигзаги молний. Там, в глубине, они сливались в шевелящийся клубок, непрерывно менявший свои очертания. Казалось, что-то живое чудовищных размеров двигается в теле цветка. Но если присмотреться, становилось ясно, что это всего лишь игра теней и света. Эрик сутками мог наблюдать эту игру, она никогда ему не приедалась. Он впитывал всем своим существом прыжки бликов и суету красок в складках биотозы. Тонкий ее аромат казался ему сладчайшим в мире. Сергей только фыркал, когда он предлагал ему подышать биотозой: «Смесь мочевины с одеколоном», — заявлял он строптиво. Они были разные люди.
— А вон и доктор! — крикнул Арефьев.
Ежедневно из соседнего городка к ним прилетал врач Кармин. Он контролировал состояние Эрика, делал ему уколы, назначал новые лекарства и ругался. Однако Эрик твердо стоял на своем: он не уедет отсюда, пока ему все не станет ясным.
— Привет, раки-отшельники! — сказал Кармин, спрыгивая с подножки автолета на землю. — Когда будем пятиться назад? спросил он, пожимая руку Арефьеву. Тот молча показал на окно.
— Да, да, — сочувственно покачал своей высохшей головкой доктор, — тяжелый случай, во всех отношениях тяжелый.
Они вошли в дом.
— Какие новости, Артем Ивановну? — улыбнулся Эрик,
— Земля полна новостей, она жужжит, как потревоженный улей. Но есть одна особая, специально для вас, молодой человек. Если вы согласитесь уехать…
— Ну, Артем Иванович! — обиженно воскликнул Эрик и добавил: — Вы же знаете, что
— Был, был, — быстро сказал доктор, — а сейчас уже можно. Потом у нас чудесный транспорт.
— Оставим это. Ладно, дорогой доктор? — сказал Эрик.
— Ох, и упрямец, ну и упрямец! И что мне с вами делать? Вы поймите, сейчас в Москве врачи вовсю используют «эффект наведенного состояния». Каждый врач, мягко говоря, влазит в шкуру больного, и ему доподлинно известно, где болит, что болит и как болит. Поэтому врачу становится понятен и сам больной человек. С помощью этого «эффекта» диагностика сильно шагнула вперед. А я не имею даже рентгеновского снимка ваших костей. Как они там срастаются, что у вас болит…
— Это и все ваши новости? — спросил Арефьев, внося поднос с бутылками и вскрытыми консервами.
— Да нет, — ответил Кармин, — это вступление. Они выпили по рюмке густой тягучей жидкости.
— Прекрасная влага, — сказал Сергей. — Когда я пью, мне почему-то вспоминается Лола.
— А мне она вспоминается, когда у меня хорошее настроение, — улыбнулся Эрик.
— Прекрасный парень эта Лолка! — резюмировал Сергей.
— Да, чудесный, — подтвердил Эрик.
— Простите, о ком идет речь? — спросил Артем Иванович.
Друзья загадочно переглянулись.
— Есть такой человек на свете, — неопределенно ответил Сергей.
— Гм, может быть, — сказал доктор. — Так вот, новость в том, что на Землю прибыли мыслящие из других звездных систем. От них и «эффект дубль-ве» и вся эта неразбериха.
— Фью! — пренебрежительно заметил Сергей. — Да ведь это те же «летающие блюдца»! Было время, когда они были в моде…
— Не торопитесь с обобщением, молодой человек. Наши ученые выступили с заявлением, в котором указывается место, где Может находиться этот космический разум. Где-то на юге Тихого океана. Правда, они не говорят прямо о пришельцах из космоса, а называют его источником наведенного состояния, но расшифровать нетрудно. Уже отправлена экспедиция для обследования того района.
— Вот оно что, — задумчиво сказал Сергей. — В Тихом океане. Значит, до нас просто не доходит. Ну, и нашли там что-нибудь?
— Пока неизвестно. В последних новостях ожидается сообщение.
— А вы сами, доктор, верите в это?
— Кто его знает, — уклонился от ответа Артем Иванович. С одной стороны, вроде бы и нет. Но тогда какое объяснение можно отыскать всем этим чудесам? Как подумаешь, то поневоле приходишь к аналогичному выводу. Ну, как поживает ваш курган силоса? — заключил он, меняя тему.
Эрик оживился. Ранее безучастный, он пошевелил пальцами.
— А вот идите сюда, — сказал он. — Посмотрите в окно.
Доктор выглянул. На фоне вечернего неба тяжелой неподвижной громадой вырисовывалась биотоза.
— Ну и что? — спросил он. — По-моему, эта куча не изменилась и выглядит прекрасно не в пример ее создателям.
— Вы присмотритесь, — посоветовал Эрик. Доктор уставился в темноту. И здесь он заметил, что под пепельной поверхностью биотозы горят бледные огоньки светлячков. Слабые, чуть тлеющие, они, казалось, вот-вот должны погаснуть. Но они не гасли, а с каждой минутой разгорались все ярче.