Уравнобешенный Эльф
Шрифт:
– Эльфийская сколопендра приползла за своей невестой, – заметил эльф, который ничуть не изменился с того самого бала.
Он презрительно осмотрел мою комнату с паутиной в углах и сломанным столом. Потом посмотрел на саквояж.
– Ты меня толкни, когда правнуки будут! Я им уже имена придумала, – прошептала бабушка. –Девочка Оймля, девочка Чтотытуданаложила и мальчик Ыыых!
Эльф посмотрел на мои вещи, а потом взмахнул рукой. Фиолетовое сияние окутало саквояж, и он растворился.
Он…
– Твои вещи уже в карете. Пойдем, – слышался его голос, словно сквозь толщу воды. Я направилась за ним, придерживая сползающие панталоны и бабушку.
Возле дома стояла черная карета, запряженная четверкой черных коней. На козлах сидел укутанный кучер в плаще и шляпе.
– Прошу, – усмехнулся эльф, открывая двери кареты. Я подняла ногу на ступень и попыталась в нее забраться без посторонней помощи. Вот такая я гордая.
Забившись в самый угол, я сразу отогнула занавеску, образуя щель. Алый бархатный салон выглядел солидно и пах чем-то незнакомым.
Эльф сел рядом, пока я вжималась в стенку. Карета тронулась, а я почувствовала, как мне на колено легла рука. Я с ужасом смотрела, как она ползет вверх, проникая под юбку все дальше и дальше.
Если честно, то я растерялась. И просто с ужасом смотрела на происходящее.
– Еще одна формальность, и ты миссис эльфийская сколопендра, – послышалась насмешка. – Но я предлагаю начать сейчас. Я слишком долго ждал этого момента…
Рука скользнула еще дальше и замерла. Она что-то нащупала. Мохнатое, злобненькое с перепончатыми крыльями.
На красивом лице эльфа выразилась крайняя степень недоумения. Его хрустальные глаза расширились. А потом одна бровь изогнулась подозрительной дугой.
Ощупывание продолжалось. На меня уже смотрели с явным подозрением. Мне даже казалось, что он сейчас задерет юбку, чтобы получше рассмотреть то, чего не видел у других женщин.
– Это что еще за… – произнес эльф, продолжая путешествие рукой у меня под юбкой. Видимо, последнее. Поскольку бабушка, которая имела привычку засыпать в самый неподходящий момент, видимо, проснулась. Раз заерзала, цепляясь коготками за меня.
– Ай! – дернулся эльф, резко убирая руку. На его тонкой руке виднелся кровавый след от маленького укуса.
– Ты щито там ищешь? Ты туда ничего не клал! – гадким голоском заметила бабушка, а я чуть не прыснула, уставившись в окно.
– Так, не понял! – эльф подозрительно прищурился, пытаясь отдернуть мою юбку. Я тут же схватила ее руками, прижав к коленям.
– Угадай, кто я? – гадким голоском спросила бабушка из-под юбки. – Подсказываю! Маленькая, черная, пушистая, влажная, сморщенная и горячо любимая мужчинами? Ну?
– Остановить карету, – произнес эльф. Я думала, что меня высадят.
– Бабушка, а почему влажная? – спросила я, запахивая шторку обратно.
– Потому что моя внучка так удачно выходит замуж! И я не могу удержать слезы! – всхлипнул голос бабушки.
Я чувствовала, как начинаю хихикать. Брак – это не так страшно, как мне казалось! Дверь открылась, впуская свежесть морозного вечера. Эльф присел рядом.
– Ой, а я уже по тебе соскучилась! – всхлипнула бабушка. – Прямо вся извелась…
– Еще раз спрашиваю, что это такое?! – эльф посмотрел на меня.
– Девственность, – робко ответила я, пытаясь сдержать улыбку. Пришлось уставиться в узорчатое окно с проталинкой от пальцев.
– Теперь мне хочется лишить ее тебя как можно быстрее! – заметил эльф, смеряя меня высокомерным взглядом. – Прямо сгораю от страсти!
Наверное, у всех эльфов этот высокомерный взгляд. Бабушка называет его: «Я еще простужу уши на твоих похоронах!».
И мы поехали молча. Я смотрела в темноту, слыша стук копыт и крики кучера: «Пошла! Пошла!».
– Пропускаю руку только с обручальным кольцом! – послышался гаденький голос бабушки. Она тонко намекала эльфу на то, что не мешало бы жениться для начала!
– А то знаешь ли, сколько сюда всяких лезло! И было откушено мной! Под корешок! – зловещим голосом произнесла бабушка. Я собирала губы трубочкой, чтобы не рассмеяться.
Карета остановилась. Эльф открыл двери, впуская снежную пыль.
– Выходи, – произнес он. Я мельком глянула на маленький храм богини любви, припорошенный снегом. А в одиноком окне горел уютный огонек.
Мне молча ткнули комок теплого плаща, подбитого дорогим мехом.
– Не нужно мне тыкать в лицо своим мехом! – ответила я, чувствуя себя глубоко оскорбленной. Мне было противно принимать подарки от эльфийской сколопендры.
– Прежде чем тыкать в лицо надень обручальное яйцо! – послышался голос «девственности». – Ой, простите, кольцо! А пока что можешь смело откусывать, Тирания!
– Он предлагает мне теплый плащ, – дрожащим от негодования голосом заметила я, воротя нос от плаща.
– Бери быстрее! А то меня застудишь! – заметила бабушка. И я, скрипя клычками, взяла плащ.
На улице было холодно. Где-то завывал ветер. Меня тащили в сторону храма богини любви. Обледенелые ступеньки намекали, что брак – это вещь опасная.
С козырька храма упал целый сугроб. А эльф постучал в дверь тростью.
– Ептить, капец-капец-капец, – послышался умиротворенный голос жреца. – Двери храма любви всегда открыты для влюбленных.