Урга и Унгерн
Шрифт:
– Вот позвольте представить вам, Кирилл Иванович, Владимира Константиновича.
– Рерих, – представился незнакомец, – меня тут все зовут по фамилии, не сочтите за фамильярность, так быстрее и проще. Фамилия стала мне тут и именем, и кличкой.
У незнакомца был приятный голос, кроме того, он постоянно улыбался, что сразу расположило меня к нему.
– Ну и вы можете звать меня по имени – кстати, Алексей Васильевич, к вам это тоже относится, мы ведь с вами ровесники, да и выкурили уже, можно сказать, наш брудершафт.
– Вот как? Выкурили?! – оживился Рерих. – И как вы нашли, Кирилл, выкуренное?
– У меня нет опыта в таких делах, я, знаете ли, курильщик без стажа, но ощущения были самые замечательные, жаль, что нельзя повторить…
– Ну отчего же нельзя, – шире заулыбался Рерих и достал из-за пазухи
– Идемте тихонечко в угол, – прошептал, оживая, Бурдуков, и усы его заговорщицки зашевелились.
Курили, жадно втягивая дым, глядя по сторонам. Уже после первой затяжки голова моя закружилась, а в пальцах рук начались покалывания.
– Вы так не задерживайте в себе, – посоветовал Рерих. – Натощак, да еще и с непривычки, вас может очень серьезно накрыть.
– Рерих дело говорит, – подтвердил Бурдуков, однако сам выдыхать не торопился.
Его очки запотели от дыма в студеном помещении, но Алексей Васильевич откинулся назад, опершись на мокрую стену, и протирать их не спешил.
– Моя специальность – агробиолог, – произнес Рерих, выдыхая дым тонкой струйкой, как бы смакуя его на выдохе. – Представьте себе, среди степных эндемиков я обнаружил не открытый доселе вид конопли. Он мал ростом, невзрачен, как все степные растения на первый взгляд… Но очевидно, именно от этого вида произошла известная нам по аюрведическим и тибетским трактатам конопля индийская. А уж она-то хорошо знакома европейцам еще со времен раннего Средневековья. Я добирался сюда с экспедиционным корпусом через Китайский Туркестан. В долине реки Чу киргизы угостили меня удивительным растением, относящимся к виду Cannabis sativa. Я не преминул собрать семян в коллекцию и уже здесь, в Урге, высадил этот чудесный куст для расплода… Однако он не прижился. Позже я пытался высадить и Cannabis indica, пришедший в виде вяленых «шишек» с караваном из Тибета, но и тут меня ждала неудача. Местность Халхи суровая, растения гибли в процессе вегетации… Представьте мою радость, когда я обнаружил этот уникальный вид эндемического Cannabis чуть больше года тому назад.
– Да уж, – произнес я с трудом, меня накрывало очень плотно, но нить разговора я еще не потерял. – Вещь сильнейшая!
– Ох нет, – улыбнулся Рерих, – Cannabis mongolica – так я назвал этот вид – содержит совсем немного алкалоидов, а потому в курении он бесполезен… Однако уникальность его заключается в том, что, в отличие от своих двух собратьев, он обладает свойством автоцветения, ему, видите ли, безразличны климатические условия и прочие факторы, он, как растение-кочевник, цветет независимо от всего этого, причем может плодоносить до нескольких раз в год!
– А какой же смысл в таком цветении? Вы же сами говорите, что курить его бесполезно?
Меня начало немного отпускать, я попытался поменять позу, но, пожалуй, делать этого не стоило – новая волна, нахлынув, накрыла меня с головой.
– Ну, мне, как агробиологу, не составило труда привить Cannabis sativa из Туркестана к Cannabis mongolica. То же самое я проделал с индийской коноплей. Скрестив гибриды во втором поколении, я получил отличный результат. Этому методу меня научил Николай Иванович Вавилов. Вам его фамилия, конечно, ни о чем не говорит, но его теория гомологических рядов в наследственной изменчивости – это откровение! Мне посчастливилось работать с этим талантливым ученым в Саратове, а в нынешнем году он получил должность заведующего отделом прикладной ботаники и селекции Сельхозкомитета в Петрограде. Впрочем, вам, Кирилл, это, наверное, малоинтересно. Суть же сводится к тому, что я сумел вырастить неплохой урожай гибридов, добыл из них смолу и имею теперь достаточный запас готового продукта, который время от времени доставляют мне с воли.
– К нам уже несколько дней ничего не доставляют, – ожил Бурдуков. – Меня это несколько тревожит. На вареной чумизе мы тут долго не протянем.
– Чумиза, или головчатое просо, хоть и является кормовой культурой, предназначенной для скота, при минимальной термической обработке представляет собой не самую плохую пищу. – Рерих улыбался, предмет обсуждения доставлял ему, как знатоку, явное удовольствие. – Это очень питательная культура, ее еще называют «могар», распространена также в Тибете, Сиккиме и Непале, где из нее делают слабоалкогольный напиток тонгбу. Для этого сусло заставляют забродить, а потом
– Это полезные сведения, – ухмыльнулся в усы Бурдуков, – но нам они в данных условиях не помогут… Кстати, о чумизе – пора выдвигаться к раздаче, гамины скоро приволокут котел, не сгинуть бы нам в давке.
Пока ожидали чумизу, Рерих не переставая сыпал научными фактами, большая часть из которых, признаюсь, была мне до этого неизвестна. Он рассказал о том, что в сорока верстах от Урги на южном склоне священной горы Богдо-Ула находится огромный монастырский комплекс Манджушри. Дацан распростерся в долине на высоте двух тысяч метров над уровнем моря и насчитывает два десятка строений, в которых живут и трудятся три сотни монахов. По факту это самый крупный университет Внешней Монголии, где не только ведутся исследования религиозного и философского направлений, но и изучаются прикладные врачебные науки. Рерих сообщил мне с улыбкой, что в Манджушри он помогает монахам описывать свойства растений и методы их селекции, взамен получая посильную помощь в выращивании для собственных нужд различных «агрокультур».
– Знаете, Кирилл, в гимназии я учился на тройки, пятерка у меня была только по математической географии. Мой отец, довольно известный в Санкт-Петербурге нотариус, настоял на моем поступлении на естественный разряд физико-математического факультета. С горем пополам я закончил обучение, через шесть лет получил биологическое образование и уехал работать в Тамбовский уезд на сахарный завод графа Орлова-Давыдова в качестве специалиста-биолога.
На Тамбовщине производство сахарной свеклы было поставлено на широкую ногу. Граф оказался человеком практическим, дела свои вел толково и к 1911 году в другом своем имении, уже в Курской губернии, решил развить успешное начинание, командировав меня туда в качестве специалиста по агробиологии. Я в ту пору вел активную переписку с Николаем Ивановичем Вавиловым, с огромным интересом изучал его работы, уже сумевшие наделать шуму в Европе. В 1915 году Николай Иванович сдал магистерские экзамены, а вот диссертацию защищать не стал. Военное время, знаете ли… От службы он, конечно, был освобожден, у него с детства травмирован глазной нерв, однако в качестве консультанта отправился в Персию, где загадочная болезнь приводила солдат русской армии к массовым психозам. Оттуда он написал мне об обнаруженной эндемической форме сахарной свеклы с белыми круглыми корнеплодами. Великий ученый назвал этот сортотип свеклой «дорохшанской» и убедил меня в том, что она представляет огромный интерес для скрещивания с нашими корнеплодами с целью получения сортов округлой формы.
Граф Орлов-Давыдов имел практический интерес в развитии направления. Он выделил средства, и я в 1916 году прибыл в Персию, присоединившись к экспедиции Вавилова. К тому моменту Николаю Ивановичу удалось обнаружить причину таинственного заболевания солдат русской армии. Он заметил, что при производстве муки в жернова попадали семена Lolium temulentum, тех самых библейских плевел, которые завещалось отделять от зерен. Этот завет на персидских мельницах, разумеется, нарушался, и семена плевела опьяняющего попадали в муку. Сами по себе семена безвредны. Опасность представляет живущий с ними в симбиозе гриб Stromatina temulenta. Он и вырабатывает загадочный алкалоид, неожиданно открытый Вавиловым.
В честь гриба алкалоид был назван темулином. Это вещество вызывает краткосрочную эйфорию и возбуждение, затем следуют галлюцинации, а при серьезном отравлении возможен и летальный исход. Проблема была решена путем запрета на употребление в пищу местной выпечки. Муку теперь стали завозить для русской армии прямо из России. Кроме благодарности, военное руководство дало разрешение на проведение Вавиловым экспедиции вглубь Персии, а я с семенным материалом для сахарной фабрики отбыл в Курскую губернию. Разумеется, отпечатки грибных спор я тоже привез с собой для дальнейшего изучения. В Монголии я обнаружил тот же самый плевел, который местные кочевники считали ядовитым злаком и называли «хара убусу». Мне удалось вывести темулин в монастыре Манджушри, за что меня удостоили титула шаби, причислив к Шабинскому ведомству при богдо-гэгэне. Это ведомство состоит из четырех классов лам, которые пользуются различными льготами и освобождены от любых налогов.