Урки и мурки играют в жмурки

Жиганец Фима

– Скажи: откуда ты приплыл? – уныло поинтересовался опер у безвременно почившего гражданина.

– У него есть право не отвечать на ваши бестактные вопросы, – заметил криминалист Гольдман и вытер лысинку тряпочкой из мягкой замши.

–Судя по сопутствующим травмам, товарищ пикировал свысока, – вмешался в разговор судебный медик Зуб.

– И свернул себе шею? – с робкой надеждой спросил Костя Костанов.

– Даже не мыльтесь. Когда он падал, ему уже было не больно. Так что на парашютный спорт не спишете. Помимо свёрнутой шеи

рекомендую принять во внимание удар в область виска с правой стороны. Как водится, тупым тяжёлым предметом.

Опер с обоими следаками нестройным трио изобразили стон разочарования. На ментовском жаргоне «парашютистами» называют самоубийц, которые имеют обыкновение нырять с крыши головой в асфальт или же совать шею в петлю и некоторое время весело дрыгать ножками. Подобные дела расследовать приятно: составил протокол, снёс в архив – и забыл, как страшный сон. Таинственный незнакомец этой радости доставлять опергруппе не собирался.

– Значит, расставание тела с душой, если таковая имелась, не обошлось без посторонней помощи? – уточнил Полторак.

– Как и ныряние в бурные воды, – добавил Зуб.

– А как давно гражданин не дышит?

– Гражданин не дышит часа четыре. Максимум пять.

– За это время он мог отмахать порядочную дистанцию, – заметил опер Степцов.

– Как сказать, – возразил Зуб. – Вон там, посередине речки, валун огромный. Скорее всего, тело столкнулось с ним и изменило направление движения. А у берега поперёк течения лежит здоровенный ствол. Он нашему трупику дистанцию и преградил. Прибило болезного к древу, а позже к бережку снесло. Так что мог издалека приплыть, а могли его и где-то рядом скинуть. Если есть подходящее местечко.

– Сдаётся мне, местечко имеется, – заметил Полторак. – Мы же мост проехали перед тем, как налево свернуть. Метрах в ста, параллельно этому переулку. Надо глянуть.

– Как же, углядишь при таком дожде… – недовольно буркнул Серёга Степцов. – Сейчас пойдём здешних бабуинов будить, может, кто слышал или видел чего.

Костя снова склонился над трупом, взял его за руку нежно, как невесту. Посветил фонариком. Неотвратимо наступало утро.

– Да, Колян, приплыли… – вздохнул следак.

– Бредишь, Константин? – удивился старший коллега Полторак. – Среди нас ни одного Коляна!

– А среди покойных встречаются. К примеру, эта глиста во фраке.

– Ты что, знаком с ним?

– Я читать умею.

Костя осветил лучом фонарика кисть левой руки мертвеца. На фалангах пальцев с внешней стороны красовалось имя – «КОЛЯ». Повыше, ближе к ногтям, были наколоты цифры – «1952».

– Фамилию он ни на каком месте не написал? – поинтересовался Полторак.

– В морге поглядим, – сказал Костя. – А вообще по всему видать – наш человек. Разбойник. – Он направил луч на другую руку. С вытатуированного на мизинце синего перстня сиял добродушной улыбкой веселый черепок, проткнутый кинжалом.

– Суровый экземпляр, – уважительно оценил усопшего

неслышно подошедший сонный участковый и зевнул в рукав. – Кулак внушительный… Но кто-то покруче нашёлся.

– Не ваш? – спросил участкового Полторак.

– Не, своих ублюдков я наперечёт помню, – и участковый снова распахнул рот в зевке. Слева вверху недоставало двух зубов. На память от ублюдков, решил Костя.

– А почему только одна рука сжата? – задумчиво вопросил он в никуда. – Обычно при драке сжимают обе.

Он снова осветил кулак мертвеца и всмотрелся пристальнее. Попробовал разжать пальцы трупа.

– Окостенели, – сказал медэксперт Зуб. – Бесполезно.

– Одет, как ни странно, вполне прилично, – заметил опер Серёга. – Дублёнка искусственная, импортная, судя по всему. Пиджак коричневый – крупный вельвет, чёрные джинсы. Под пиджаком почему-то тельняшка тёплая, фланелевая.

– Тельняшку я как раз осознаю, – заметил следак Полторак. – А вот пиджачок – явный перебор. Денди…

– В карманах ровным счетом ничего. Или вычистили, или не было ни фига, – резюмировал Серёга.

Костя Костанов для верности нырнул в карманы сам. Затем стал щупать нижний край пиджака.

– Ага, есть, – довольно произнёс он. Громко щёлкнуло выкидное лезвие «Золлингена».

– Чё там есть? – поморщился Серёга, недовольный тем, что следак сомневается в его компетентности. – Я всё прошмонал.

– Прореха есть во внутреннем кармане, – объяснил Костя, закрывая выкидной нож. – Вот я и подумал – вдруг чего завалилось.

– И чего завалилось?

В ответ Костя извлёк из-под вспоротой подкладки несколько монеток и мятую пачку сигарет. Серёга посветил зажигалкой.

– «Первый маршал», – прочёл Костанов вслух. – Забавное название. Это кто ж у нас первым маршалом был?

– Историю надо знать, – назидательно заметил следак Полторак и проблеял фальцетом: – «Когда приказ отдаст товарищ Сталин и первый маршал в бой нас поведёт!» Ворошилов это, Константин Константиныч…

– Разве Ворошилов – Константин Константиныч? – засомневался Костанов. – Тогда мы с ним тёзки.

– Константин Константиныч – это ты и есть, – пояснил Полторак. – А Ворошилова испокон веку звали Климентием Ефремовичем.

– Это даже я знаю! – хрюкнул Серёга Степцов. И тоже затянул:

– «Это Клим Ворошилов подарил нам свободу,

И теперь на свободе будем мы вороваааать…».

– Тебя хоть сейчас на лесоповал, – одобрил Костя Костанов и сообщил: – Точно – Клим. Изготовитель – Климская табачная фабрика. Климск – это где?

– Где-то в Новгородчине, кажется, – сообщил медэксперт Зуб. – К нам на научную конференцию тип оттуда приезжал. Читал доклад. О методах определения времени смерти.

– Очередное гадание на соплях, – хмуро буркнул опер Серёга.