Урки и мурки играют в жмурки
Шрифт:
– Ух, мать моя… – охнул впечатлённый Серёга Степцов и инстинктивно прикрыл ладонью гульфик.
– С мошонкой – маловероятно, – засомневался криминалист Гольдман. – Хотя как версию отработать можно.
Затем вся компания отправилась к мосту, но ровным счётом ничего там не обнаружила. Редкие прохожие уже шлёпали по своим утренним делам, старательно обходя огромную глубокую лужу на проезжей части. Когда-то в школах были чернильницы-«непроливайки»: переворачиваешь вверх дном – а чернила остаются внутри. Лужа у моста вполне заслужила славу «непросыхайки». Правда, старожилы говаривали, будто бы в иные дни засушливого лета лично видели, как вода из лужи испарялась. Можно было якобы
Обогнуть лужу было непросто. Природное явление расплескалось во всю ширину дороги, по сторонам оставались лишь узенькие бетонные бордюрчики. Аборигены балансировали на них, как опытные канатоходцы, которым каждую секунду грозила опасность свалиться либо в лужу, либо под откос. Впрочем, долгая практика научила людей так ловко держать равновесие, что они могли дать сто очков форы цирковым канатоходцам с шестами, бегающим под куполом шапито. С шестом каждый дурак может! А ты без шеста рискни… К тому же полоску бордюра приходилось преодолевать бегом. Замешкаешься – пролетающий грузовик обольёт грязью с ног до головы. Или с головы до ног – кому как нравится.
Когда один из рефрижераторов выплеснул из-под колёс такое цунами, что чуть не смыл оперативно-следственную группу в пучины мутного потока, Костя Костанов подытожил:
– Пора кончать водные процедуры. Отосплюсь немного – и к медэкспертам в дуборезку. А вы, Семён Давидович, когда этого типа по информационному центру пробьёте?
– Как только, так сразу, – пообещал многоопытный Гольдман.
На том и порешили.
ГЛАВА ВТОРАЯ
которая начинается за несколько дней до событий на речке Безымянке и за несколько тысяч километров от неё
18 апреля того же года, Климск, раннее утро
– «ЛЕКСУС» – ТАЧКА ЦЕНТРОВАЯ… Зверь. – Серёга Исайченко, он же – Исай, от полноты чувств вдавил сигнал до упора. Внедорожник протяжно завыл басом Шаляпина в глубоком подпитии.
– Долго думал? – поинтересовался у водителя верзила Боря Грачёв, более известный в кругах толстолобой бандитской богемы погонялом Грач. – А я-то всю жизнь считал, что круче ишака на свете зверя нету.
– Кончай стебаться, – отмахнулся Исай. – Я на полном серьёзе. Если раскручусь, себе только такую буду брать. Или вещь, или лучше всю жизнь пешедралом.
Исай подвизался в холдинге «Русский мир» уже пятый год, ещё с тех пор, когда холдинг носил гордое импортное название «Пасифик Раша». Затем повеяло ветром перемен с посконным славянским душком. Пошла тема насчёт отсутствия у российского бизнеса сермяжного патриотизма. «Пасифик Раша» пожарными темпами перекрестился.
Грач пришёл года через полтора. К тому времени компания уже крепко стояла на ногах. От вульгарного мочилова конкурентов народ стал постепенно переходить к культурному мордобою. Сейчас и вовсе, как утверждает шеф, наступает эпоха цивилизованного бизнеса. Конечно, нет-нет да и подпалишь кого-нибудь. Но чисто чтоб не расслабляться.
С Грачом Исай закорешевал сразу. Оба были конкретными пацанами: предпочитали действовать, а не сопли жевать. Но, с другой стороны, не какие-нибудь быковатые отморозки. Могли при случае соображалку включить, проявить разумную инициативу. За это их особо выделял сам Аркаша Деловой, он же Аркадий Игоревич Драбкин – генеральный директор «Русского мира».
– А у вас какая тачка, мистер
– Мерин? – удивлённо вскинул брови тот. – Мерина у меня нет. У меня есть несколько жеребцов. Граффит недавно выиграл дерби. Но в основном я использую их для конных прогулок.
Исай и Грач хором гыкнули.
– «Мерин» – это «мерс», – снисходительно разъяснил верзила.
– А! – понял Лоусон. – «Бумер» – это БМВ. А «мерин», значит, мерседес…
Он вынул блокнот, что-то чиркнул «Паркером», откинулся на светлую кожаную спинку сиденья и задумался над тонкостями русского языка.
Генри Лоусон был партнёром компании Драбкина по туристическому бизнесу: обеспечивал отдых богатеньким русским буратинам в странах Старого и Нового Света, а сам возил в Россию состоятельных пиноккио из-за кордона. Правда, для забугорных пузатиков приходилось постоянно выдумывать экзотические маршруты. В смысле туризма страна недалеко ушла от той Московии и Татарии, карту которой изобразил когда-то немецкий путешественник Абрахам Артелиус – с густыми лесами, юртами, верблюдами и дикими всадниками. Эта ландкарта шестнадцатого века во всю стену украшала кабинет Лоусона в Москве и вызывала восхищение посетителей.
А по основной специальности Генри Лоусон был шпионом. Или разведчиком. В России это – разные понятия. Шпион – тот, кто работает против русских. «Разведчик» – тот, кто работает на них. Приходится считаться с национальными особенностями. Хотя Генри никак не мог к ним привыкнуть. Например, он поражался странной способности русских превращать элементарное дело в дикий балаган. Вот сейчас надо мчаться за сотни вёрст от Москвы – и зачем? Куда легче было провернуть всё не в Климске, а в столице. Он так и рассчитывал, когда обсуждал детали операции. И вот пожалуйста! Как в дурном детективе. «Шпион Джонс хмуро посмотрел в тёмный овал иллюминатора»…
Шпион Лоусон хмуро посмотрел в грязное окно «лексуса». Мимо проносились голые поля и жидко зеленеющие рощицы. Конечно, дело стоило риска. С предложением к Генри обратился Аркадий Драбкин. Во время отдыха в Адлере он познакомился с неким Валерианом Владимировичем Востриковым. Тот оказался химиком из Климска. У «Русского мира» в Климске были свои интересы. Здесь холдинг в доле с местным коммерсантом – корейцем Михаилом Паком создал развлекательный комплекс «Малая Орда»: гостиничные домики в виде степных шатров со всеми благами цивилизации, прекрасная охота, реконструкция боёв русичей и кочевых племён, а также прочий джентльменский набор экзотической мишуры.
Идею с Ордой подал в своё время Лоусон. Почему Орда? – спросил ошарашенный Аркаша Деловой. Да у вас везде Орда, пожал плечами Генри. Придумайте какую-нибудь легенду – и вперёд. Легенду сляпали быстро: про неясного хана Урюка и его любовь к новгородской полонянке Марфе: как полагается, с драматическими деталями и трагическим концом.
Итак, химик Востриков тоже жил и работал в Климске. По этому поводу выпили, разговорились «за жизнь». Приняв на грудь лишнего, химик пожаловался на судьбу-злодейку: давно пора ему, талантливому и работящему, валить в сторону, где солнце закатывается. Драбкин возразил в смысле того, что за буграми не всякого ждут. Ну и что, что доктор наук? Там этих докторов, как пыли среди звёзд. Нужны перспективные разработки. Они у тебя, Валерик, есть? Оказалось, разработки у Валерика имеются. То есть не совсем у него, но зато какие… Тут-то Аркадий Игоревич и вспомнил про Лоусона, которому несколько раз оказывал незначительные услуги, тянувшие на значительные сроки. Ничего личного, бизнес. Химик повёлся с пол-оборота.