Урки и мурки играют в жмурки
Шрифт:
– Непонятка, – опять согласился Шашель. – Пожадничали. А жадность, как известно, фраера губит… Ну что ж, для верности можно пробежаться. Если эти чурбаны такие отмороженные, у них хватит дури и тачку на выкуп скинуть. Только кто же это такой крутыш? Местные весь автопарк Мао знают, как «Отче наш». А гастролёры откуда в курсах, где угнанную тачку пристроить?
– Не
НА ПЕРВЫХ ДВУХ ТОЧКАХ приятелям не повезло: свежих поступлений там вовсе не было. Правда, у дагестанца Бодруди «шестёрка» имелась, но доставили её месяц назад. Лишь когда Шашель с Салфеткиным сунулись в Посёлок Грибной, километрах в двенадцати от Климска, им крупно повезло.
Место это славилось тем, что обитали здесь в основном глухонемые, на жаргоне – «неманы». Любопытно, что сами аборигены нормально реагировали, когда их кликали неманами, зато многих оскорбляло слово «глухонемой». Немыми они себя не признавали. Как это – немые? Да у них целых два языка – язык жестов и азбука на пальцах, которую учёные люди зовут диковинным словом «дактильная». Обитатели посёлка считали себя только глухими. А многие вообще были лишь тугоухими, поэтому даже разговаривать умели – медленно, тягуче, по слогам и необычайно громко, как будто боялись, что собеседник их не услышит.
В посёлке располагался небольшой механический завод, где человеку с нормальным слухом работать было совершенно невозможно из-за чудовищного шума старых станков, грохота конвейеров и прочих пролетарских прелестей. Трудились неманы необычайно добросовестно, тщательно и со знанием дела. Это вообще отличительная черта глухонемых, за что бы они ни взялись. И, конечно, неманская среда обитания была перенасыщена криминалом. Неразговорчивые поселяне на всю катушку торговали наркотой, «бегали» по карманам и творили прочие уголовно наказуемые чудеса. «Перековка» угнанных машин считалась здесь делом чистым и за малым не богоугодным.
«Яму» в посёлке Грибном в незаконном мире называли
– Зачем звонок? – удивился Салфеткин. – Они же глухие!
– Во-первых, не все, – пояснил Шашель. – Шарль же нормальный. И ещё парочка ребят. А во-вторых, там, кроме звука, лампочки начинают мигать.
Ворота медленно раскрылись, и бандиты въехали во двор.
Встретил их глухонемой Боря – бригадир здешних умельцев. Он что-то начал объяснять, быстро размахивая руками, но Шашель прервал пустую болтовню:
– Да глохни ты, щебетун! Ты же знаешь, я по-вашему ни бум-бум. К Шарлю нас проводи.
Боря замычал и отрицательно замотал головой, а потом вдруг перекрестился.
– В церкви, что ли? – догадался Шашель.
Боря утвердительно закивал.
– У Пирата? – уточнил Шашель.
Боря снова подтвердил.
– Ну, пошли в гараж, – сказал бандит. – Там-то есть кто говорящий?
Немой опять радостно затряс кудлатой головой.
– Какая ещё церковь? – удивлённо спросил у Шашеля Салфеткин.
– Нормальная, – сказал Шашель. – Что ж им, нехристями ходить, раз неманы?
– Да как же они молятся? – продолжал выпытывать Салфеткин. – Они ж не слышат ни фига!
– Нормально молятся, – пожал плечами Шашель. – А как именно, не знаю – я к ним туда не заглядывал. Может, по губам у попа читают.
Церковь Иоанна Златоуста открылась в посёлке год назад. Вернее, она и прежде была, но когда неманы помаленьку стали вытеснять местную паству, захирела церквушка, а настоятель отец Феофан помаленьку спился. Так бы и сгинуть ей безвозвратно, кабы не новый настоятель – иеромонах Паисий.
Конец ознакомительного фрагмента.