Уроборос. Книга 2. Горгона
Шрифт:
– Стив, это же наш старый знакомый! – крикнул он напарнику. – О, боже, какая вонь!
Не выдержав омерзения, и стараясь не дышать, Гэри побежал к противоположному бортику. Его выворачивало на ходу, не помогала даже ментоловая мазь.
Стив же подошел ближе к мертвому телу и без тени брезгливости, начал внимательно его осматривать с головы до ног.
– Был применен весьма изощренный способ убийства. Этот человек долго и мучительно умирал, – сказала Стелла Стиву.
– Неужели?! – язвительно заметил коп и усмехнулся. – А еще есть ценные сведения?
Стелла посмотрела на затылок Стива и сухо отчеканила:
– Это Вэл Стиллер. Он проходил свидетелем по вашему делу, поэтому мы и пригласили вас.
Указав на черные швы на губах жертвы, Стив спросил
– Что у него внутри?
Стелла сделала шаг ближе к трупу, оказавшись совсем рядом с ним. Он видел у нее слегка нахмуренный лоб, и сжатые губы в плотную розовую линию, но в целом она была спокойна. «Хорошее самообладание! Зрелище действительно малоприятное, но она держится. Молодчина! Особенно, учитывая, что она женщина. В этом плане Гэри далеко до нее!» – отметил про себя Стив.
– Пока точно не знаем. Ждем специалиста, который мог бы аккуратно разрезать и… – Стелла запнулась, наблюдая как Стив, достал перчатки из сумки, пристегнутой к поясу, и быстро надел их.
– Зачем ждать? – решительно перебил ее он, взяв из своей сумки небольшой скальпель. Она хотела было напомнить ему о протоколе, но не успела, глядя удивленно, как он быстро уже делает надрез. Швы медленно и неохотно поддались лезвию и послушно расползлись. Стелла с любопытством следила за его действиями и не препятствовала. Стив слегка надавил на нижнюю челюсть Нерона, рот медленно приоткрылся, обнажая ряд нижних зубов и бледно-голубой язык внутри. Стив аккуратно нажал вниз чуть сильнее и, приблизившись своим лицом еще ближе к трупу, осторожно заглянул внутрь. В глубине глотки был виден маленький кончик чешуйчатого хвоста. Стив повернулся к Стелле, и с блаженной улыбкой бойко процитировал:
«Хвост шевелился в пустоте бездонной,
Крутя торчком отравленный развил,
Как жало скорпиона заостренный»8.
Метаморфоза, которая с ним сейчас происходила, показалась Стелле странной. Она наблюдала, не понимая, чему он так радуется. В нем будто вспыхнул и быстро разгорался огонь. Казалось, он еле сдерживает себя от восторга: лицо покраснело, движения стали порывистые и резкие, изменился даже голос. Она подошла и, нахмурившись, затаив дыхание тоже заглянула внутрь. Действительно, что-то странное торчало из темной разодранной глотки, напоминая корешок растения, выглядывающий из жирной плодородной почвы. Стелла достала телефон из кармана пиджака и сделала снимок.
– Вы хорошо помните Божественную комедию? – спросил задорно Стив, подмигнув ей.
– Сносно!
– Придется подучить!
Стелла следила с любопытством за тем, как он достал блокнот и быстро начал срисовывать тело. Она незаметно заглянула из-за его плеча в листок. Записная книжка была плотно исписана и изрисована вдоль и поперек именами, цифрами, кодированными записями, диковинными монстрами и тварями. Карандаш Стива летал легко, выдавая в нем большого мастера графики. Это был не просто набросок, но самый настоящий рисунок с точными деталями, и даже портретным сходством. Физические страдания, которые испытал убитый перед смертью во время пыток, отразились в картине Стива. Удивившись, как точно он схватил и передал выражение мертвого лица и глаз, Стелла задалась вопросом, зачем он это делает, ведь есть фотоаппарат, в конце концов, так проще и быстрее. Не зная ответа лучше, она предположила, что возможно эти рисунки помогают ему сосредоточиться.
Тем временем Гэри, с трудом справившись с тошнотой, бледный как лист бумаги, стоял у бортика и смотрел в воду. Волны накатывали одна за другой и легко ударялись о борт. Коп думал с горькой досадой: «Хорошо я показал себя – ничего не скажешь! Пора заводить инстаграм?!» Гэри поискал взглядом начальника, в надежде, что тот не видел его позора, и не уволит его, воспользовавшись этой ситуацией, как предлогом. Филдинг был на противоположном конце яхты и уже обсуждал что-то с начальником досмотровой группы от береговой охраны. Видимо, договаривался о том, чтобы те поделились отчетами. «Зря я его сегодня так тролил!» – сокрушался Гэри. Он почувствовал, как по плечу его крепко, по-мужски, хлопнула чья-то ладонь. Обернувшись, Гэри встретил горящий лукавым огоньком взгляд Стива:
– А внутри-то зашили змейку!
Гэри, выпучив глаза, отмахнулся от него рукой и перевалился за бортик снова. От омерзения рвота началась с новой силой. Стив подошел к Стелле:
– Как называется эта яхта?
– Горгона! – пожав плечами, ответила она.
Стив зло засмеялся и щелкнул пальцами почти перед ее носом. Его переполняла неистовая энергия. Стелла изумилась: «Кажется, он рад! Но чему именно? Убийствам?!»
– Уроборос и Горгона! В прошлый раз были те же ключи и метки. Это два связанных между собой центральных символа в череде убийств, – объяснил он, будто услышав ее немой вопрос. – Это вызов!
* * *
Через час за ними прилетел вертолет, на борту которого все вместе они отправились обратно в город. Филдинг звонил в офис и решал какие-то срочные вопросы, накопившиеся в его отсутствие. Гэри дремал, откинувшись в кресле. Стив сидел, прислонившись лбом к холодному стеклу иллюминатора, и о чем-то напряженно думал. Стелла, делая заметки в телефоне, украдкой наблюдала, как его состояние крайнего эмоционального возбуждения сменилось глубоким покоем, и это ей казалось поразительным.
Стив смотрел на водный простор и представлял, как в глубине, в самой толще вод, плывут черно-белые касатки и дельфины, уходя косяками куда-то к югу. Он вспомнил, как однажды в детстве, в одной из северных экспедиций с родителями, он видел охоту касаток на молодого морского котика. Их было четверо против одного. Глупый увалень, беспомощно моргая огромными наивными глазами и раздувая ноздри, забрался на льдину и, прижавшись к ней всем телом, ждал, что свершится чудо, и его оставят в покое. К счастью, льдина была большая, и добраться до него касаткам было сложно. Стив обрадовался, увидев это: он очень хотел, чтобы касатки уплыли. Потом одна черно-белая голова вынырнула из воды, и внимательно посмотрела, где именно сидит добыча. Охота только начиналась, и отступать хищники вовсе не собирались. Стив следил с замиранием сердца на эту страшную и завораживающую пляску смерти, которая предстала перед ним во всей полноте. Морские гиганты были так умны и коварны, что, глядя на их слаженную работу и тактику, возникало даже восхищение. Они, играючи разломали преграду, которая служила защитой их жертве. Для этого маневра они, выровнявшись в ряд, и синхронно проплыв под льдиной, создали волну, которая ее расколола. Котик, запыхавшись, бросился на самый ее крупный осколок, размерами чуть больше его самого, но касатки снова проплыли под ним строем, и на этот раз волна была ровно такой силы, что ее хватило, чтобы перевернуть льдину. Через секунду он оказался в море в окружении умелых хищников. Дальше поймать бедолагу было лишь делом техники. Стив поморщился от этого воспоминания. Тогда, будучи совсем мальчишкой, он разревелся от жалости, считая, что несправедливо и недостойно – убивать слабого! Лишь спустя долгие годы, повзрослев, он понял, что природа не знает категорий достойный – недостойный, справедливый – несправедливый. Все было достаточно просто в этом мире – есть хищники и жертвы, а для хищников есть только понятие съедобное и несъедобное. С большой грустью, повзрослев, он обнаружил, что те же законы и механизмы действуют и в обществе людей. В своем большинстве люди были для него похожи на того маленького морского котика, беспомощно цеплявшегося за свою жизнь, как за скользкую холодную льдину.
Стив взглянул вверх на нежно-голубое небо. Облака прозрачными белыми парусами пролетали сверху. «А что, если этого нет ничего? Нет этого красивого неба, никаких китов и дельфинов, никаких морских звезд и утопленников? Что, если я внутри какой-то безумной симуляции? Что если реальность, какой я ее вижу, не существует, и эта жизнь мне только кажется?» – вдруг подумал он. Мысли об иллюзорности всего сущего все чаще посещали его, и ему все сложнее было пропускать их мимо. Лицо его исказила мучительная гримаса.