Урод
Шрифт:
– Обещаю, - согласился Эеншард.
Он осмотрелся и все же подошел к Снежному Богу, чтобы коснуться его руки.
– Холодный, - прошептал он. – Странный этот авелонский камень. И светится и не греется.
– Ты его руку в Авелоне не трогал.
– Твоя правда, не трогал.
Эеншард обернулся и посмотрел на сына, скрывающего лицо под маской.
– У тебя не самый приемлемый для жениха вид.
Антракс пожал плечами.
– Другого не будет.
За его спиной послышались голоса Лен-Фень и Мэдина. Они опять о чем-то спорили.
–
– Что значит, я не понимаю? У меня вообще-то тоже дети есть.
– И что? Когда ты видел их последний раз?
– Час назад, упрямая баба!
– А дети-то тут при чем? – спросил Антракс, разглядывая эту странную парочку, выходящую на свет под ручку.
Было странно на них смотреть. Они ругались и в то же время близко прижимались друг к другу, вот только увидев короля, Лен-Фень спешно отпрянула от Мэдина, склонилась и отступила в сторону.
Мэдин же скривившись, развел руками, посмотрел жалобно на брата, затем на отца, но, делая самый веселый вид, спросил:
– Ну и где все?
Антракс, понимавший, что его вопрос никого не волнует и не требующий ответа, сообщил:
– Это все. Больше никого не будет.
Мэдин с ужасом уставился на брата.
– И вас прошу оставить события этой ночи в секрете.
Спорить никто не стал, впрочем, Антракс сразу знал, что спорить с ним никто не станет, иначе эти люди не были бы ему действительно родными.
Лилайна прибывала в странном расположении духа. Новость о столь скорой свадьбе окончательно лишила ее самообладания.
Когда она соглашалась стать женой Антракса, ей это представлялось чем-то далеким, а тут вдруг упало прямо на голову. Она вдруг поняла, что наверно ошиблась, зря согласилась, зря подписала договор. Ей вдруг пришло в голову, что она должна все отменить, но поспешно вспомнила, зачем ей был нужен Антракс.
Ей стало мерзко от осознания, что она, по сути, продает сейчас свое тело за помощь. Ей вспомнилось, что именно это он предлагал ей с самого начала, а она гордо отказывала. Только в итоге все равно отдавалась ему. Все было так как он сказал: по любви или по расчету, так или иначе, но она становилась его женой.
В ужасе наблюдая за тем, как ее одевают в бело-голубое платье, она пыталась вспомнить, почему она не уехала в Авелон? Что мешало ей оставить этого страшного человека? Но вспомнить ничего не могла. Просто знала, что тогда ей это казалось правильным, точно так же, как правильным было то, что происходило между ними ночью.
Глядя на себя в зеркало, Лилайна едва сдерживала слезы. Она была в красивейшем платье со шнуровкой, стягивающей ткань на ее спине, вместо корсета. Перламутровая голубизна ткани приглушалась складками белого шифона, сползающего от груди к пышной юбке, где каждую складку удерживали ажурные бабочки из голубых шелковых лент. Целым роем они украшали ее лиф и разлетались на левый широкий рукав и юбку.
В ее волосы был вплетен обруч из голубоватого металла. Теперь обрезанные ее похитителями волосы нигде не выбивались, открывая шею.
Она смотрела на себя, нравилась себе, и в то же время ей было жалко себя такую юную и прекрасную, которая должна выходить замуж не за того о ком мечтала.
– Вы очень красивая, - прошептала Софи, выходя.
Слуги оставили принцессу, а та продолжала смотреть на свое отражение, отчаянно не понимая, как она здесь оказалась и почему выходит замуж.
– Вы Лилайна Даргос-Рен? – спросил внезапно хриплый голос.
Принцесса обернулась, с большим трудом кивнув.
В дверях стоял мужчина в белоснежном балахоне, подпоясанном толстой веревкой, на одном из концов которой висел серебряный колокольчик, не издававший ни единого звука.
– Идемте со мной, - проговорил мужчина, подавая ей руку.
Она смотрела на него и не могла понять, сколько этому человеку лет. Он не был молод, не был стар. Его борода была редкой и недлинной, но белоснежно белой. Жидкие белые волосы собирались в хвост на макушке, а глаза словно и не существовали вовсе. Принцесса помнила только их белизну. Не задумываясь о последствиях, забывая о страхах, она вложила свою руку в бледную морщинистую ладонь.
Мужчина повел ее по темным коридорам, безошибочно сворачивая в кромешной темноте. Он не отпускал ее руки, пока перед ними не возникла открытая дверь с каменными сводами, по которым скользило голубое сияние.
Мужчина остановился и мягко подтолкнул ее вперед.
Она еще раз взглянула в его лицо и с ужасом поняла, что этот человек был слеп. Его когда-то голубые глаза покрылись белой пеленой, помутнели, угасли и застыли, только человек, словно продолжая видеть, шепнул:
– Иди.
Лилайна вышла к свету. Последних несколько шагов из тьмы в одиночестве дались ей очень тяжело. Она смотрела на сияющий силуэт Снежного Бога, которого она всегда считала прекрасным, и содрогалась, видя черную фигуру рядом. Это был Антракс. Она точно знала, что это был именно он, и это ее пугало.
Да, он был без трости, но облаченный в черное, стоял к ней спиной.
В ее голову лезли глупые мысли. Будет ли он нежен с ней? Не станет ли внезапно так же жесток, как его дядя? Не убьет ли он ее вовсе этой ночью, получив бумагу о заключенном браке? Потом она снова думала о Дерше, вспоминала Антракса прошлой ночью, буквально ощущала на коже его руки.
Он обернулся медленно, почти надменно.
Вид черной маски и синих глаз пронзили ее холодом в самое сердце. Ей захотелось сбежать, но черный силуэт с яркими глазами протянул ей свою руку. Это был властный, почти повелительный жест, которому она не могла сопротивляться. С едва различимым вздохом, она вложила свою маленькую ручонку в его ладонь.
Перчатки на нем были кожаные, толстые и грубые и это делало его еще дальше, словно пропасть между ними могла еще расти.
– Снежный Бог видит вас, - раздался громогласный хриплый голос, надлом которого вырвался где-то за спиной принцессы, прокатился в обе стороны по стенам и взмыл вверх.