Уродина
Шрифт:
Как же я ошибалась!
Прошла зима и наступила новая весна. Зураб писал редко, в последнем письме сообщил, что уезжает домой, а когда определится, сообщит свой новый адрес. Не успела я зайти в общежитие, как меня позвали с проходной к телефону.
Это была Симона:
– Асенька, нам надо поговорить... Сейчас к тебе едет Стасик, он привезёт тебя к нам...
– Зураб! Что с ним случилось? Он жив?
– Жив, жив, это не телефонный разговор, приедешь,
Стасик приехал через час. На все мои вопросы он отвечал:
– Тебе Симона всё расскажет.
Я вбежала в комнату, дрожа от плохого предчувствия:
– Симона, что случилось?
– Ася, может, ты пообедаешь?
– Симона!
– Асенька, Зураб женился...
* - зажиточный крестянин, кулак. Здесь - в смысле хозяин.
** - классическое блюдо венгерской кухни, весьма распространённое в странах Европы.
Как и любое популярное блюдо, не имеет точной рецептуры, так как каждая хозяйка в любой стране готовит его по-своему. Неизменным и обязательным является наличие трёх видов овощей: сладкий перец, помидоры и репчатый лук.
Глава 16
Я должна была, наверное, побледнеть, заорать и упасть в обморок. Но, продолжала стоять ничего не ощущая, не чувствуя ног и лишь слушая Симону, которая продолжала:
– Он уехал в Москву и там женился. Ася, ты не молчи, скажи что-нибудь...
В голову лезли избитые, штампованные фразы:
"трус!"
"предатель!"
"нож в спину!",
и сквозь туман пробивалось: "Почему? Почему? Почему?"
– Мне пора...
– и направилась к дверям. Стало физически больно. Я как-то отстраненно подумала: "Вот так люди умирают от инфаркта..."
– Ася, куда ты пошла, ночь во дворе, оставайся ночевать.
Я должна была уйти, остаться одна, не видеть сочувственных глаз, влезть в какую-нибудь глухую дыру, морскую раковину и подумать, побаюкать свою боль, осознать, что случилось.
– Нет, я уйду... Не бойтесь за меня, я ничего с собой не сделаю.
– Подожди, Стасик отвезёт тебя на вокзал.
Он молчал в машине, за что я была ему очень благодарна. Уже когда я выходила, Стасик выглянул в окно:
– Асенька, хочешь, я поеду, набью ему морду?
– Хочу, - я даже смогла улыбнуться, - только лучше я сама.
Поднявшись в вагон, бегло пробежала глазами, проверяя, нет ли кого-то знакомых. У меня не было никакого желания с кем-нибудь общаться. Забившись в тёмный угол, опять и опять спрашивала себя: "Почему?" - словно я забыла весь русский алфавит, все слова и единственное, что помнила - горькое, жгучее "ПОЧЕМУ..."
Почему он не сказал мне, не написал, не позвонил? Ведь не женятся в один день, к этому готовятся заранее. Было бы мне от этого легче? Не знаю... Но он же как-то бы объяснил свой поступок: встретил другую, полюбил, прости, ля-ля-ля... Вот так, в один день встречают кого-то, забывают одну, влюбляются в другую? Я зациклилась на пунктике: почему не сказал, почему я узнала об этом от других, и только теперь до меня дошло, что он женат, женат... Это значит, он обнимает другую так, как когда-то обнимал меня, запустив пальцы в её волосы, поднимает лицо и целует в губы, как когда-то целовал меня? А по ночам она обвивает ногами его спину, он проникает в неё и они синхронно исполняют освящённый узами брака танец любви? А потом он ей шепчет, как когда-то мне, все милые словечки, которые вслух не произнесёшь? Как это было невыносимо больно... Та, Которая Внутри, выла, как деревенская баба на похоронах. Я ей не мешала... Эта ведьма, она его околдовала и увела у меня. Стоп! Она-то тут причём? Вся её вина лишь в том, что она красивая блондинка с большой грудью и пышным задом... Такой я её видела.
По проспекту 40-летия Октября я шла пешком в общежитие. Не было сил подняться в автобус, видеть женщин, возвращающихся домой, где их ждали верные любящие мужья. Даша, отработав досрочно секционный курс и патанатомию, уехала домой, выбирать зал для свадьбы. Я была предоставлена сама себе.
Явилась в общагу поздно. Девочка с проходной меня окликнула:
– Ася! Тут тебе из Москвы раз пять звонили.
– Ещё раз позвонит, скажи, я передала, что меня нет, и никогда не будет. Поняла? Так и скажи...
Девушка удивлённо провожала меня взглядом.
Тихонько войдя в комнату и не зажигая свет, я плюхнулась на койку. Глядя в потолок, продолжала свой монолог:
" Я не сдамся, он меня не сломает. Я вычеркну его из своей жизни, вырву из сердца, как исписанный листок. Живут же остальные. Я не первая и не последняя, которую бросили. Симу чёрненькую Эрик оставил, уехал в Москву. Что это им все "масквички" мёдом мазаны?" Потолок меня внимательно слушал, не перечил... Я уснула. Проснулась от того, что Дина трясла меня за плечи:
– Ася, Ася, что с тобой? Ты кричишь?
– А, ерунда. Сон приснился, что мне делают операцию и вместо гланд, удалили сердце...
Я вставала утром, умывалась, чистила зубы, ходила на лекции, писала конспекты и даже бегала на стадионе. Посещала морг и, препарируя трупы, робко интересовалась, приходилось ли им так жестоко ошибаться в жизни, предавали ли их любимые, так же как меня?
Только кушать не могла. Заходила в столовую и сразу уходила, меня мутило от запаха пищи.