Урок четвертый: Как развести нечисть на деньги
Шрифт:
– Госпожа Ойоко все узнала! – Не нравилось мне мрачное выражение лица дроу.
– Так от нее скроешь! Узнала, сам не ведаю как, но узнала. Я после работы к Ликаси зашел как раз, знаете, шел через кондитерскую Мелоуина и не удержался, набрал пирожных с каррисой, маленькая так любит их. И только пришел, Ликаси ко мне бабочкой припорхнула, обняла крепко так, знаете, маленькая, а ручонки сильные такие, и тут дверь распахивается – и на пороге Ругида с братцем…
Юрао вскинул руку и азартно поинтересовался:
– А подождите-ка, подождите, у меня вопрос – а старший брат госпожи Ойоко в добром ли здравии?
Гном удивился подобному обороту, но ответил:
– Помер он. В тот же год, как и Ругида, к Бездне отправился, болезнь у них наследственная случилась…
И тут меня словно громом поразило! Поглощающие жизнь – нечисть высшего уровня!
– Сообразила? – обернувшись ко мне, спросил Юрао.
Сглотнув, кивнула. Затем высказала:
– Могу предположить: если госпожа Ойоко портрету соответствовала, то обнаружив господина Ойоко в чужом доме, могла поднять скандал из ревности.
Икренне удивившись, Юр спросил:
– Причем тут ревность, Дэй? По мнению гномов, разбазаривание имущества – самое страшное преступление, которое только может совершить гном по отношению к своей семье. Ты вообще хоть раз видела гнома, подающего бедняку?
– Нет.
– То-то и оно. – Юрао повернулся к Ойоко. – Вы, многоуважаемый мастер, вероятно, и сами не осознали, что произошло. Малышка ваша, – он указал на статуэтку, – нечисть, причем нечисть крайне зубастая, скажу я вам. В свое время рассказывали нам, как один отряд этих клыкастеньких выпивал целые поселки за ночь. И жизни они поглощали сотнями. Не оставляя следов, не трогая тела жертв – просто выпивали. Жутко, да? Так станет еще более жутко – малышка вас явно любила, раз в руки давалась. Эти твари в руки никому не даются, так что как вам это удалось, я даже предположить не берусь. Пожирательница вас явно за своего признавала. Но что дальше происходит – врывается разъяренная госпожа Ойоко, видит следы вашего расточительства и вполне обоснованно приходит в ярость. Орала она на вас, полагаю, знатно, а может, и пристукнула пару раз со злости.
И почтенный гном побледнел, затем хрипло произнес:
– Она Ликаси ударить хотела, я не дал… Мне досталось кнутом по лицу.
Я переводила взгляд с гнома на дроу и все никак не могла понять, что мне в этой истории не нравится. Точнее, очень напрягает, и когда взгляд остановился на статуэтке, я вдруг поняла, что именно меня тревожит – личико девочки было похоже на лицо той самой домработницы мастера-стекольщика! А еще Ойоко сказал: «Набрал пирожных с каррисой, маленькая так любит их». Любит! В настоящем времени.
– Юрр-рао, – испуганно позвала я его, пытаясь привлечь внимание.
Но офицер Найтес встал на путь истины, и его было не остановить.
– Вас, многоуважаемый мастер Ойоко, ударили на глазах нечисти высшего порядка, на глазах той, что на кровном уровне воспринимала вас как своего. И знаете, что я скажу – наутро в спальне вашей жены было разбито окно, так?
Медленно сереющий гном потрясенно прошептал:
– Да… но ничего не было украдено и…
– Жизнь была украдена, мастер Ойоко, жизнь Ругиды. Ее попросту выпили, от ярости. А кто выпил, знаете? Ну, я полагаю, догадаетесь и сами. Более чем уверен, что спустя пару ночей стекло было разбито и в спальне старшего Ойоко, не так ли?! А вскоре он, как и госпожа Ойоко, начал болеть… Выпитые поглощающими жизнь сразу не умирают, знаете ли, уважаемый. Они начинают болеть, долго и беспросветно, потому как теряют всяческие жизненные силы.
Гном пошатнулся и теперь смотрел на Юрао огромными, почти круглыми глазами, а я… Я вдруг уловила движение в темном углу лестницы.
Ничего не замечающий офицер Найтес продолжил:
– Госпожа Ойоко жизненных сил имела много, упрямая и жадная до жизни женщина и, вероятно, сопротивлялась до последнего. И у нее был бы шанс, если бы ее выпили не во сне, а так… Разбитое окно, мастер Ойоко, это приговор. Это значит, что пили в непосредственной близости. После такого не выживают, если только не найти достаточно сильного мага. Но для этого надо знать, от чего навалились многочисленные болезни, а про поглощающих никто и не подумал, да?! Действительно, откуда ж им взяться, если стражи строго следят за всеми прибывающими на территорию империи.
Вновь пошатнувшись, мастер-стекольщик, осознавший, что в действительности произошло, медленно опустился на ступеньку и обхватил голову руками.
И тут прозвучало полное сожаления:
– Папа, я не хотела…
Дальнейшие действия Юрао были неожиданными – стремительно выхватив меч, он прижал меня к стене, прикрыв собой, и приказал:
– На свет, живо!
Но то, что скрывалось в темном углу, словно не услышав его слов, вновь повторило:
– Папа, я… Она обижала тебя, она…
Гном вскинул голову, полными слез глазами глядя на ту, которую, наверное, тоже считал дочерью. Юрао момент ничуть не смущал, и он повторно приказал:
– Выйдите на свет. Первое предупреждение.
Второго у Ночной стражи нет, это все знают. У Дневной три предупреждения, у Ночной только одно, и я понимала, что следующим действием Юрао станет магический удар по темному углу. А против Ночного стража у любой нечисти нет ни шанса. Заклинатели повоевать еще могут, маги сильные также, а у нечисти шансов нет.
– Не надо! – Мастер Ойоко поднялся, встал перед дроу, закрывая от него тот самый угол. – Не надо, прошу вас.
И обстоятельное от офицера Найтеса:
– Мастер Ойоко, видимо, вы не осознаете случившееся. Так я вам объясню: девочке сколько? Восемь? Вряд ли больше, на статуэтках ей около пяти-шести, потому как в этом возрасте они еще плохо скрывают свою личность. Хотя, учитывая, что вам она доверяла, вполне может быть, что и семь, а значит, сейчас ей…
– Мне девять, – произнес хриплый, совсем не детский голос.
– Девять! – Меч тут же был возвращен обратно в ножны, и на ладони Юрао заискрился сгусток чего-то темного и сверкающего. – В девять, мастер Ойоко, поглощающие жизнь уже способны питаться на расстоянии. Понимаете, о чем я?!
И тот же хриплый, полный ярости голос:
– Я не питаюсь!
– Бездоказательное заявление. – Я чувствовала, как напряжен Юрао. – Госпожа, предупреждение уже было.
Мастер Ойоко не выдержал:
– Я разрываю контракт, ваши услуги больше не требуются, и я настаиваю, чтобы вы покинули мой дом немедленно!