Урок
Шрифт:
— Где же вы познакомились?
— А мы переписывались с ней. Фотографии посылали друг другу, — вяло рассказывала она. — Наши школы обменивались опытом.
— О чем же вы писали друг другу?
— О мероприятиях. Я — о вечере встреч с интересными людьми, и она — о вечере встреч с интересными людьми. Я об экскурсии, и она… А тут по фотографии ее узнала. И она меня. За воровство сидит… Была на экскурсии в нашем городе и в универмаге оскандалилась.
— О чем же вы с ней говорили, когда кончилось кино?
— Ни о чем.
Она рассказывала ровно, как о чем-то само собой разумеющемся, а я подумал: какое потрясение — встретить тут, в тюремном кинозале, человека, с которым переписывался, одного из миллионов живущих на земле!
— Ее вчера в колонию отправили, — равнодушно закончила рассказ Говорова.
Я уже писал, что изменил и имена действующих лиц, и ряд подробностей дела, потому что не хочу, чтобы эти мальчики и девочки вошли во взрослую жизнь узнанными как герои судебного очерка. Не хочу этого и потому, что верю: раскаяние наступит для всех, как оно наступило уже для Виктора Мишутина. Раскаяние бывает подобно ледоходу, когда по-зимнему мертвая река раскрывается, дышит, работает. Осипова делала все возможное, все от нее зависящее, чтобы этот тяжкий и целительный труд начался.
Отрадно, что несовершеннолетних судят у нас самые опытные и самые гуманные юристы. (Замечу, что я позволил себе — для более полного исследования волнующих меня явлений — соединить мысли и наблюдения Осиповой с мыслями и наблюдениями других судей, разбирающих дела несовершеннолетних…)
Я кончаю повествование об этом деле. Оно, кажется мне, разрушает некоторые устоявшиеся уже до степени окаменения стереотипы. Назову три из них.
Стереотип номер один. «Трудные» подростки вырастают в неблагополучных семьях.
Стереотип номер два. В больших городах «трудным» вольготней, чем в маленьких, где все на виду.
Стереотип номер три. Любовь к животным непременно углубляет в ребенке любовь к человеку.
Написал «разрушает…» — и подумал: а может быть, ничего не разрушено в действительности? И стереотипы остаются в силе? И надо лишь иначе на все это посмотреть? Например, изменить, как и советовала судья Осипова, критерии благополучия и неблагополучия в оценке семей в соответствии с изменившейся за последние годы жизнью, и тогда мы подумаем о том, что неблагополучна не только та семья, где водка стоит на столе чаще, чем масло, но и та, где заботы о собственной машине не оставляют места для мыслей о воспитании собственного ребенка, где вещи теснят чувства…
Ничуть не поколеблена и известная формула Сергея Владимировича Образцова: тот, кто не любит животных, не может по-настоящему любить и людей. Не надо лишь делать из собак и кошек респектабельную утеху и поклоняться животным в ущерб любви к человеку — чувству более трудному и хлопотному.
Стереотипы и разрушены, и не разрушены — и зависимости от понимания их. Одно абсолютно ясно — надо осторожно и вдумчиво ими пользоваться, соизмеряя любую из старых формул с вечно меняющейся жизнью.
Осипова. Односторонне развитая личность, даже если речь идет об очень высоком интеллектуально-профессиональном развитии, нередко становится жестокой. Об этом я тоже думала при разборе данного дела.
Эхо
1
Недавно я узнал, что верю в бога.
Это доказал с помощью быстродействующей электронной машины инженер В. Уваров. Он поручил ЭВМ определить наиболее часто употребляемые в моих книгах термины, и машина выдала точную информацию: «сострадание» (233 раза), «удивление» (145 раз), «сопереживание» (84 раза), «восхищение» (70 раз), «волнение» (25 раз). Далее умная машина непреложно установила, что автор часто употребляет термины «чудо», «святыня», «кощунство», и все это дало основание инженеру Уварову для вывода: «Вы верите в бога, хотя и скрываете это».
Существование вне религии нравственности, обнимающей и чудо, и восхищение, и сострадание, и сопереживание, кажется властелину быстродействующей вычислительной машины невозможным.
Не исключено, что я отнесся бы к «системе доказательств» моей религиозности как к занятному курьезу, если бы письмо Уварова не совпало с письмами, которые я получал после опубликования судебного очерка «Урок», где эти же самые «термины» мелькали то и дело.
Строки из писем.
«Мы справедливо критикуем абстрактный гуманизм, но порой забываем, что в основе коммунистического гуманизма лежит немеркнущая человечность, уважение к достоинству личности.»
«Что нужно делать, чтобы чувства сострадания, справедливости, добра вошли в человека с детства, чтобы он с самых ранних лет вобрал навсегда в сердце общечеловеческие заповеди: „Не убий“, „Не укради“?»
«…Чувства сопереживания, сострадания, гуманности должны воспитывать атмосфера семьи, нравственный микроклимат, который царит в ней. Должны воспитывать не нравоучительные речи, а поступки, поведение, отношение к людям, событиям, то есть то незримое, что делает семью семьей, дом домом. В семье должна царить атмосфера благоговения перед всем святым, что есть в жизни: перед Родиной, перед памятью о погибших на войне и вообще перед памятью о тех, кто жил красиво до нас.»
«Нам в школе (и мальчикам, и девочкам одинаково) говорили: „Вы должны быть решительными, мужественными, сильными“, но никто девчонкам не говорил: „Ты должна быть доброй, терпеливой, ласковой, жалеть слабого и помогать ближнему“. Помню, в десятом классе на вопрос, кем бы ты хотела стать, никто из девочек не ответил: „Хорошей мамой“. И лишь сейчас, родив ребенка, я поняла, как это непросто — быть хорошей мамой.»
«Доброта, сострадание, нравственная цельность — не только чисто этические, но и социальные, даже, если хотите, государственные ценности. Чем больше добрых, высоконравственных людей в государстве, тем оно могущественнее во всех отношениях.»