Уроки анатомии и любви
Шрифт:
Колючий декабрьский мороз обжигал мокрые от слёз щёки. Многочисленные огоньки на противоположном берегу превратились в большие, размытые пятна, затем слились в один, огромный, но тусклый источник света. А через мгновение всё изчезло.
Я ощутила обжигающую боль в правом виске от резкого удара об острый металл, моё тело напряглось от боли, а в следующий миг обмякло и полетело с обрыва.
Глава 32
ЛУКА
За двадцать километров до Самары началась метель, видимость резко ухудшилась и поток машин перешёл на черепашью скорость. Скорей
Наконец, впереди прорисовался силуэт больших белых букв слова "САМАРА". Я добавил газа, двигатель Infiniti взревел, и машина, поднимая вихрем мелкие снежинки, влетела на территорию города.
На бортовом компьютере замигал входящий звонок. Маша Волкова. Моё сердце затрепетало в предвкушении новостей от Лизы. Моментально среагировав, я нажав кнопку принятия вызова.
— Привет, Маш!
— Лука Алексеевич! Лиза… — слова утонули в потоке бессвязных рыданий.
— Что с Лизой? — рявкнул я, чувствуя, как моё сердце обрывается и тяжёлым булыжником падает вниз.
— Она спрыгнула с обрыва! Она хотела покончить с собой! — всего две короткие фразы и всё вокруг меня превратилось в замедленный, уродливый фильм ужасов, густой и вязкий, как клей: машины, снегопад, дома, дорога, деревья — всё становится таким не значительным, противным, мерзким, медленно затягивающим меня в какую-то бездну. Я резко втягиваю воздух и выруливаю вправо, круто подрезав чёрный внедорожник. Его пронзительный сигнал приводит меня в чувство. В итоге, я останавливаюсь на обочине, тяжело и часто дыша.
— Лука Алексеевич! Я подумала, что вы должны знать… — сквозь рыдания причитает девушка.
— Где она? — сиплю я.
— Мы в баре на набережной. Ждём скорую. Она без сознания, Лука Алексеевич. Ещё её лицо… — всхлипывает Маша — на щеке порез, кажется глубокий… рана на голове… Остальное не знаю…
— Дыхание? Пульс?
— Есть.
— Зафиксируйте её в боковом положении. Следи за пульсом и за давлением, если есть возможность. — меня начинает потрясывать. — Название бара, живо! — дрожащие пальцы вбивают буквы в поисковик навигатора. — Буду через десять минут.
Резко трогаюсь с места и делаю звонок: — Позовите Василия Андреевича! — в ответ поставленный женский голос равнодушно протестует.
— Это Талянский! — рычу я. — Василия Андреевича! Срочно!
Ещё звонок: — Антон, ты сегодня на ночном дежурстве? — короткий утвердительный ответ. Слава Богу! — Готовьте операционную и реанимацию. Сейчас к вам привезут Лизу!
Скорая ещё не приехала. Я влетаю внутрь бара и виду своих перепуганных студентов, некоторые девушки плачут. Ко мне подходит ошеломлённая Яна: — Лука Алексеевич?
— Где она?.. Где Лиза? — почти кричу я и вижу недоумение в глазах ребят. Никто не отвечает. Естественно, все в шоке, а тут ещё я, непонятно откуда и зачем появившийся здесь. Я понимаю, что никто не знает
И тут я замечаю в дальнем углу бара Лизу, неподвижно лежащую на диване.
За две секунду пересекаю огромный зал:
— Девочка моя! Ты меня слышишь? — я глажу её волосы, целую бледное, безжизненное лицо. Она без сознания. — Любимая, только держись! Не покидай меня… Не покидай, детка! — на глаза наворачиваются слёзы. Вокруг все замерли от увиденного, я чувствую спиной их пристальные, ошарашенные взгляды.
Где-то слева едва слышно удивлённое борматание Яны: — Тюрина что… с Талянским? Ни хрена себе!
Понимаю, что однокурсники Лизы в шоке, но мне сейчас глубоко на всё плевать!
— Милая, — я проверяю зрачки, пульс — тихикардия. — Маша! — опять ору я.
— Я здесь, Лука Алексеевич!
— Нашли чем померить давление?
— Да, девяносто на пятьдесят.
Господи! Где эта грёбаная скорая?!
Я осматриваю её ещё раз. Голова пробита и резаная рана на лице.
— Откуда такой порез? — обращаюсь я к Маше.
— Там металлический забор. Очень острый. Скорее всего, об него…
– Скорая приехала! — кричит кто-то из ребят.
— Девочка моя, всё будет хорошо! Ещё немного потерпи… Держись, любимая… Не бросай меня!
— Маша, поедешь с Лизой! Не оставляй её ни на минуту! — я подтолкнул девушку к скорой, в которой на носилках сейчас лежала вся моя жизнь.
— А вы не с нами?
— Я приеду, но сначала мне нужно в клинику. В больнице вас будет ждать Антон Юрьевич. Всё ему подробно расскажешь, поняла? — я строго посмотрел в её заплаканные глаза.
— Поняла… Я всё поняла, Лука Алексеевич. Справлюсь. Не волнуйтесь.
— Я быстро. — я боялся отпускать их одних, но был вынужден это сделать. Мне нужны были мои инструменты пластического хирурга, чтобы у Лизы не осталось шрамов на лице и голове. Вырулив на проезжую часть, я включил диктофон и начал наговаривать список: хромированный кетгут, монокрил, итальянские мононити, окончатые канюли, силиконовый пластырь от рубцов…
— Лука Алексеевич! Маша бежала мне навстречу по длинном коридору больницы.
– Рассказывай!
— Вообщем, она в операционной. Анестезиолог назначил переливание крови, уже делают, наверное. Сказал, что очень низкий гематокрит. — взволнованно, но собранно пересказывает Маша.
— Почему? — мне это не нравится. Очень не нравится. — Она что? Потеряла много крови?
— Да, вроде, нет. Антон Юрьевич этого не сказал.
— Что еще?
— Сотрясение средней степени тяжести. Будут накладывать швы на голову, лицо и бедро. Оно тоже рассечено, скорее всего об камень, пока она летела вниз. Множественные ушибы и гематомы, но переломов, как ни странно, нет. Травматолог сам удивился, ведь она метров десять катилась по этому склону.