Уроки для двоих
Шрифт:
Мой нынешний сон был другим. Я сидела за рабочим столом в школе, собирала тетради в сумку, затем встала и пошла к двери. Открыла её, вышла в коридор — и застыла, увидев напротив класса подпирающего стенку Антона. Такого, каким он был, когда мы учились в школе — с длинноватыми рыжими волосами, россыпью веснушек на лице, лукавой улыбкой на губах. С зелёным портфелем…
— Тонька…
Я хотела прошептать его имя, но губы не шевелились.
Он шагнул вперёд, отрываясь от стены. Посмотрел на меня внимательно, не прекращая улыбаться, а потом сказал,
— Сходи на пятый этаж.
Я удивлённо моргнула.
— Что?.. — На этот раз губы всё же разомкнулись.
— Сходи, — повторил Антон. — Завтра. На пятый этаж. Обязательно. Хорошо, Алька?
Я обескураженно кивнула.
— Обязательно! — повторил он весомо, и тут сон резко прервался — зазвонил будильник.
Я думала о том, что мне приснилось, недолго — некогда было думать. Сначала собиралась в школу, потом вместе со Львом слушала болтовню Фреда и Джорджа по дороге туда, а возле кабинета меня подловила взволнованная Оля Зимина.
— Алёнлеонидовна, — выдохнула она, сверкая тревожными голубыми глазами. Она никогда не была красавицей, но после смерти Наташи резко подурнела, покрывшись прыщами на нервной почве. Правда, Оля немного похудела, но на пользу ей это не пошло — одежда только повисла мешком, и глаза теперь казались огромными. Не глаза, а два голубых озера. — Федька…
Сердце пропустило удар.
— Что? Что такое?
— Мне кажется, с ним что-то происходит, — пробормотала Зимина, закусывая губу. Она у неё кровила — видимо, лопнула на холоде. Девочка слизнула каплю крови и продолжила: — Последние несколько дней он стал меньше разговаривать, при вас только бодрится, будто нарочито. И меня избегает. До этого наоборот… говорил, что только со мной легче становится… а сейчас как чужой!
— Приводи его после уроков, — велела я, почему-то не усомнившись, что Клочков придёт, как приходил раньше. — Поговорим. Думаю, это очередной виток переживаний, кризис. Может, ещё мать подбавила…
Оля скривилась.
— Она такая ужасная! — сказала Зимина с чувством. — Такая… Ей до Федьки дела нет! Не понимаю, почему её родительских прав не лишили…
Я вздохнула. Оля, как и многие подростки, делила мир на чёрное и белое, и для неё мама Клочкова — хроническая алкоголичка, к тому же, равнодушная к сыну, была выкрашена в однозначно чёрный цвет. Девочка не понимала, что даже с такой матерью зачастую лучше, чем в детском доме. И конечно, она не думала о чувствах самого Феди, который маму свою любил, несмотря ни на что.
— За это не лишают родительских прав, Оль, — ответила я дипломатично, стараясь сгладить углы. — Она Федю не бьёт, кормит, одевает. У них нет близких отношений, но бывают родители ещё хуже, поверь.
— Да, — невпопад сказала девочка. — Ладно. Я побегу. Приведу его к вам… после восьмого?
— Да, после восьмого.
— Хорошо!
Она убежала, а я открыла дверь и шагнула в свой класс.
Я ошиблась — Клочков после уроков не зашёл, и Оля тоже. Она позвонила и сказала, что он убежал очень быстро, она не успела его остановить. Хотя чуть ранее, когда она сообщила ему, что я их жду, Федя не отказывался, просто промолчал.
Мне это очень не понравилось. И вообще я сжималась от тревоги, понимая каким-то шестым чувством, что с мальчишкой что-то происходит, и это что-то, возможно, не вписывается в рамки обычной депрессии после смерти любимой девушки. Я решила обязательно отловить завтра Федю перед уроками и заставить поговорить обо всём. Нужно будет — отправлю к школьному психологу, хотя лучше этого избежать — эта странная тётка мне никогда не нравилась.
Я написала Льву, что выхожу, собрала вещи, подошла к двери, выглянула в коридор… и вздрогнула, неожиданно вспомнив сон с Антоном.
«Сходи на пятый этаж».
Повернулась и посмотрела в сторону лестницы. Показалось, что оттуда тянет холодом…
Нет, ну это же бред воспалённого сознания. Зачем мне идти на пятый этаж? Там кабинеты физики и биологии, актовый зал. Блин! Какая разница, что там? Это просто сон, дурацкий и глупый. Не знаю, почему мне вдруг приснился Тонька и из-за чего сказал именно это, но…
— Алёнка! Ты чего застыла? — раздался слева голос Льва, и я вздрогнула от неожиданности. — Ты что там, привидение увидела?
Привидение… ну почти.
— Мне надо на пятый этаж, — сказала я, наконец приняв решение. Несусветная глупость, но… в данном случае — лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. — Подождёшь меня тут? Я на минутку.
Лев удивлённо нахмурился.
— Зачем тебе туда, Алён?
Хороший вопрос.
— Надо, — ответила я неуверенно.
Сосед наклонил голову, изучая моё лицо, вздохнул.
— Я с тобой, хорошо?
Почему-то после этого вопроса сразу стало легче. Глупо, но одна я, кажется, боялась туда идти.
— Хорошо.
Мы медленно двинулись в сторону лестницы. Прошли один пролёт, поднялись на площадку…
Здесь никого не было. Но холодом действительно тянуло.
— Окно, что ли, открыто?.. — пробормотал Лев, оглядываясь. На самой площадке не было окон, кабинеты закрыты, так откуда холод?
Актовый зал!
Повинуясь какому-то безотчётному, необъяснимому предчувствию, я кинулась к двери. Так и есть: приоткрыта. Почти незаметно, но для сквозняка вполне достаточно.
— Алёнка, — прошипел Лев, подскакивая ко мне и хватая за плечи, — ты что? Надо охрану вызывать или сразу полицию! Чёрт знает что такое! Не смей туда ходить!
— Тихо, — цыкнула я на него, не оборачиваясь, — не мешай, пожалуйста.
— Алён…
— Доверься мне, — шепнула я, не до конца понимая, что и зачем говорю, — так будет лучше.
— Алён… — Лев попытался меня отодвинуть, но я дёрнула плечом, сбрасывая его руку, и скользнула внутрь.
Я оказалась в небольшом закулисном предбаннике. От зрительного зала и сцены его отделял небольшой занавес — хотя это скорее были просто шторы — поэтому человек, который находился сейчас в актовом зале, нас со Львом не видел. Зато мы прекрасно видели его.