Уроки итальянского
Шрифт:
Синьора видела, как напряглась Рита, когда на пороге дома появилась их мать. Они находились на расстоянии всего в несколько метров от Синьоры, и, окликни она их, ее бы сразу услышали.
— Иду-иду, — ворчливо проговорила мать. — И нечего меня подгонять. Сама когда-нибудь старой станешь.
Обе женщины явно не испытывали никакого удовольствия от того, что увиделись. Мать даже не поблагодарила дочь за то, что та отвезет ее в больницу к старику мужу, да и его самого, судя по всему, обе не очень-то
Сегодня, видимо, очередь Риты выступать в качестве извозчика, решила Синьора. Завтра будет очередь Хелен, а потом — невесток. Эти принудительные обязанности, очевидно, уже стояли у женщин поперек горла. Неудивительно, что они так страстно желали возвращения из Италии своей сумасшедшей родственницы.
Машина поехала по улице, увозя двух женщин, сидящих прямо, как манекены, и не разговаривающих друг с другом.
Наблюдая эту безрадостную картину, Синьора удивлялась самой себе. Каким образом она научилась любить, родившись и прожив столько лет в семье, где любить не умел никто?
Высоко подняв голову, Синьора пошла к автобусной остановке. Теперь ей все было ясно: она не будет испытывать ни сожалений, ни вины.
Остаток дня прошел так же бесплодно, как и вчерашний вечер. Работу Синьора так и не нашла, но, тем не менее, запретила себе впадать в уныние по этому поводу. Автобус привез ее на набережную Лиффи, и она пошла вдоль реки, высматривая глазами кафе, в котором работала Сьюзи. Вот и оно!
Увидев ее, девушка улыбнулась.
— У вас все-таки получилось! Мама сказала мне, что на них прямо с неба свалилась жиличка.
— Да, все сложилось просто замечательно. Я хотела поблагодарить тебя.
— Ничего особо замечательного тут нет, но хорошо хоть, что у вас появилась крыша над головой.
— Из окна твоей комнаты видны горы.
— Ага, и еще — пустошь, которая только и ждет, чтобы на ней понастроили уродливых коробок. Кстати, они думают, что вы были монашкой. Это правда?
— Нет, ничего подобного. Боюсь, что, скорее, наоборот.
— Мама еще сказала, что у вас погиб муж.
— Да, в известном смысле это правда.
— В известном смысле — умер, или что?
— Нет, я хотела сказать, что в известном смысле он был мне мужем, но я не вижу смысла подробно объяснять это твоей маме.
— Конечно, не надо! С какой стати! — фыркнула Сьюзи и налила Синьоре чашку кофе. — За счет заведения, — шепнула она.
Синьора улыбнулась самой себе. Если она и дальше будет правильно разыгрывать карты, то скоро сможет есть и пить на дармовщину во всех заведениях Дублина.
— Я делаю успехи, — сказала она Сьюзи. — Вчера меня уже бесплатно накормили в «Квентине», а теперь угощаешь ты.
— «Квентин»… Вот где я хотела бы работать, — призналась девушка. — Я оделась бы во все черное и была бы там единственной женщиной, помимо миссис Бреннан.
— Ты знаешь миссис Бреннан?
— А кто ж ее не знает! Ведь она — живая легенда! Я мечтаю поработать у нее года три, научиться всему, что знает она, а потом открыть свое собственное заведение.
Синьора с завистью вздохнула. Как это здорово — мечтать, а не слоняться по городу, пытаясь наняться посудомойкой и всюду получая отказы!
— Скажи мне, Сьюзи, почему я нигде не могу найти работу? Ведь я не претендую ни на что особенное и готова работать хоть уборщицей, хоть судомойкой. Чем я их не устраиваю? Может, я слишком стара?
Сьюзи задумчиво прикусила губу.
— Дело, наверное, в том, что вы слишком интеллигентно выглядите для той работы, которую просите. Как, впрочем, и для дома моих родителей. А люди от этого испытывают неловкость. Им это кажется странным, а странных людей всегда опасаются.
— Так что же, по-твоему, мне делать?
— Может, вам стоит поднять планку? Попробовать наняться, к примеру, секретаршей. Или… Мама говорила, что У вас есть какое-то необыкновенно красивое покрывало со сказочной вышивкой. Почему бы вам не взять его с собой и не показать в магазине? В хорошем магазине, естественно, а не в какой-нибудь лавочке.
— У меня смелости не хватит.
— Если вы в вашем возрасте жили в Италии с мужчиной, который даже не был вашим мужем, значит, смелости вам не занимать, — категорически заявила Сьюзи.
После этого они составили список салонов мод и студий по дизайну одежды, где бы могло прийтись ко двору высокое искусство вышивания, которым владела Синьора. Глядя на Сьюзи, сосредоточенно грызущую карандаш, соображая, не упустила ли она какое-нибудь подходящее заведение, Синьора стала мечтать. Она представила, что когда-нибудь возьмет эту чудесную девушку с собой в Аннунциату и представит ее своей племянницей. Это вполне возможно — у Сьюзи тоже рыжие волосы. Она покажет тамошним жителям, что у нее есть жизнь и в Ирландии, а здесь будут считать, что в Италии она важная персона.
Однако все это были лишь мечты, а Сьюзи, когда Синьора вернулась с небес на землю, как раз говорила о ее волосах.
— Один мой друг работает парикмахером в шикарном салоне красоты. Всего за пару фунтов — по блату — он вам такую прическу отгрохает — закачаешься! А приди вы со стороны, это обошлось бы вам раз в тридцать дороже.
Неужели люди здесь на самом деле платят шестьдесят фунтов за то, чтобы постричься? Мир, наверное, сошел с ума! Марио всегда нравились ее длинные волосы. Но Марио мертв. И если он уже из могилы приказал ей возвращаться в Ирландию, значит, не стал бы возражать и против того, чтобы она постриглась.