Уроки итальянского
Шрифт:
— Благодарю, ни с тем, ни с другим.
— Для миссис Даффи чай без молока и сахара! — крикнул Билл, словно отдавая распоряжение официанту. Он прошел по крошечной квартирке, расставляя по местам сдвинутые стулья, подбирая с пола упавшие вещи, поправил покрывало на кровати. Это выглядело так, будто он возвращал сюда покой, временно покинувший это место. Вскоре странная троица уже сидела за столом, потягивая из кружек обжигающий чай.
— А я купила бисквиты, — с гордостью сообщила Лиззи, демонстрируя коробку с клетчатым узором на крышке.
— Они ведь очень дорогие! — опешил Билл.
— Мне хотелось угостить маму чем-нибудь особенным, когда она придет ко мне в гости.
— Я никогда не говорила, что собираюсь к тебе в гости. Это твоя идея, причем весьма глупая.
— Но, как бы то ни было, у нас есть что-то к чаю, — вмешался Билл. — Бисквитов много, их надолго хватит.
— У тебя что, крыша поехала? — неожиданно спросила мать Лиззи у Билла.
— Вроде нет, — отозвался тот. — А в чем дело?
— Как ты можешь рассуждать в такой момент о каких-то бисквитах! А мне-то показалось, что на тебя можно положиться.
Билл был потрясен несправедливостью подобного обвинения.
— Но это все же лучше, чем выяснять отношения на повышенных тонах?
— Нет, не лучше! Это полный бред! Ты такой же псих, как и она. У меня ощущение, что я попала в сумасшедший дом.
Глаза женщины метнулись к двери, и, проследив за ее взглядом, Билл увидел стоявшую там дорожную сумку. Что она задумала? Схватить ее и убежать? А может, так будет даже лучше? Или они все настолько глубоко увязли в этой дикой ситуации, что разумнее было бы разобраться в ней до конца? Пусть Лиззи выскажет матери свои претензии, а та либо признает их правильными, либо отвергнет.
Лиззи откусила кусочек печенья.
— Какая вкуснятина! — восхитилась она. — Просто во рту тает!
Она наслаждалась лакомством, как маленький ребенок. Неужели ее мать не замечает в дочери этой детской непосредственности и не восхищается ею?
Билл переводил взгляд с одной на другую. Он надеялся, что глаза не обманывают его, и лицо миссис Даффи действительно немного смягчилось.
— Видишь ли, Лиззи, женщине не так легко, когда она одна, — заговорила она.
— Но тебе вовсе необязательно быть одной, мамочка, мы могли бы жить все вместе: ты, папа, я, Джон и Кейт.
— Я не смогла бы сидеть дома, дожидаясь, пока придет с работы муж и принесет зарплату. А твой отец частенько не только не приносил зарплату, но и вообще не являлся домой. Он нес свою получку прямиком на тотализатор. Он и сегодня, живя в Гэлвее, занимается тем же.
— Все равно не надо было уходить от нас.
— Нет, надо было, иначе я бы кого-нибудь убила: или его, или себя. Иногда лучше уйти, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха.
— А когда именно вы ушли? — поинтересовался Билл таким тоном, будто спрашивал о расписании поездов.
— Разве тебе еще не рассказали во всех деталях про злую ведьму, которая сбежала из дома, бросив семью на произвол судьбы?
— Да нет. Я вообще ничего не слышал об этом до сегодняшнего дня. Я полагал, что вы и мистер Даффи развелись, как все обычные люди, и расстались полюбовно. По-моему, именно так происходит в нормальных семьях.
— В нормальных семьях? Что ты хочешь этим сказать? — подозрительно переспросила мать Лиззи.
— Видите ли, я живу с матерью, отцом и сестрой-инвалидом и, честно говоря, никогда не видел для себя возможности не быть с ними или, по крайней мере, рядом с ними. А глядя на Лиззи, я думал, что в ее семье царит гораздо большая свобода, и, откровенно говоря, даже… завидовал ей. — Билл говорил с такой искренностью, что никто не смог бы заподозрить его в лицемерии.
— Ты мог бы просто собрать вещички и уехать, — заявила мать Лиззи.
— Возможно, вы и правы, но для меня это очень непросто.
— У тебя только одна жизнь.
Билл и миссис Даффи обращались уже только друг к другу, словно забыв о Лиззи.
— Да, это так. Я полагаю, что если бы нам было дано больше, чем по одной жизни на каждого, я не чувствовал бы себя таким виноватым.
Лиззи сделала попытку вернуть разговор в прежнее русло.
— Ты никогда мне не пишешь, не звонишь…
— О чем бы я стала писать тебе, Лиззи? Ты не знаешь моих друзей, я не знаю, с кем общаешься ты, Джон и Кейт. Но я все равно люблю тебя и желаю тебе только самого лучшего, хотя мы и видимся раз в сто лет.
Миссис Даффи умолкла, сама удивленная тем, что сказала так много. Однако Лиззи ее слова, похоже, не убедили.
— Если бы ты на самом деле любила своих детей, у тебя время от времени появлялось бы желание хотя бы навестить нас. Ты бы не стала высмеивать меня и квартиру, в которой я живу, не стала бы издеваться над тем, что я пригласила тебя на ужин. Нет, я не верю, что ты нас любишь.
Билл снова решил выступить в роли миротворца.
— Я думаю, — заговорил он, — миссис Даффи хотела сказать, что…
— О, ради всего святого, называй меня просто Берни, — перебила его мать Лиззи. Это предложение настолько ошарашило Билла, что он позабыл, о чем хотел сказать. — Продолжай, пожалуйста. Ты начал объяснять, что я имела в виду. Так что же?
— Мне кажется, Лиззи очень дорога вам, но случилось так, что жизнь… как бы это сказать… развела вас в разные стороны, поскольку Вест-Корк расположен далеко отсюда. Кроме того, вчерашний вечер был не самым подходящим для семейного ужина, так как вы хотели присутствовать на открытии выставки картин вашего друга Честера, чтобы морально поддержать его. Я правильно все понял?
Билл переводил взгляд с одной женщины на другую, на лице его было написано чрезвычайное волнение. Господи, молился он про себя, только бы она имела в виду что-нибудь в этом роде, только бы не пошла отсюда прямиком в полицейский участок, только бы не заявила, что с сегодняшнего дня и вовеки веков не желает ни видеть, ни слышать Лиззи.
— Ты действительно отчасти угадал то, что я хотела сказать, — проговорила Берни, — но только отчасти.
«Уф, и на том спасибо!» — сказал Билл самому себе.