Уроки итальянского
Шрифт:
— Ты только погляди! — восхищенно зашептала ему в ухо Сьюзи. — Джерри играет в шахматы! Он уже знает все фигуры и как они ходят. Чудеса, да и только!
— Синьора! — окликнул Лу.
— О, Луиджи? — Она была искренне рада их встрече.
— А мне на Рождество подарили такой же брелок, как у вас, — сказал он. На самом деле он купил брелок утром в скобяной лавке. Эти безделушки продавались повсюду.
— Такой же, как у меня? В виде совы? — Вежливая Синьора никогда не оставляла без внимания обращенные к ней слова, даже если это была сущая глупость.
— Ага. Можно
Она вынула брелок из сумки и протянула Лу, и тот, делая вид, что сравнивает, незаметно подменил один брелок другим. Никто и никогда не вспомнит этот незначительный эпизод. Сейчас он переведет разговор на другие темы, и разговор о брелоке навеки изгладится из памяти тех, кто его слышал.
— Господи, Лу сегодня трещал, не закрывая рта, прямо как сорока, — проговорила Пегги Салливан, когда они с Синьорой умывались перед сном. — Помните, как раньше говорили про болтунов: «Этому человеку сделали прививку иглой от граммофона»? А как, интересно, надо говорить сегодня, ведь нынче — одни только CD и магнитофоны?
— Да, я помню это выражение. Однажды я пыталась объяснить его смысл Марио, но в переводе оно, как и многие другие, утратило свой смысл, и он так и не понял, что я имею в виду.
Это был момент откровения. Пегги никогда не осмеливалась задавать этой странной женщине вопросы о ее личной жизни, но сейчас Синьора, похоже, была настроена на откровенность.
— Скажите, Синьора, а вам не хотелось встретить Рождество с собственной семьей? — спросила Пегги.
Вопрос не смутил Синьору. Она ответила с готовностью, обстоятельно и разумно, как всегда отвечала на вопросы Джерри:
— Пожалуй, нет. Это было бы неестественно. Кроме того, в последнее время я довольно часто виделась со своей матерью и сестрами, но ни одна из них не предложила мне встретить Рождество вместе с ними. У них — своя жизнь, свои привычки. Я выглядела бы среди них белой вороной, во всем чувствовалась бы фальшь, и всем было бы не по себе. Но зато я ощущала себя великолепно, встречая праздник здесь, в вашей семье.
Синьора выглядела совершенно спокойной, даже невозмутимой. На шее у нее висел медальон, которого Пегти раньше не видела. Сама она не спросила, откуда он у нее появился, и другие постеснялись. Никто не осмеливался лезть к этой женщине в душу.
— А нам было приятно с вами, Синьора. Очень, очень приятно! — с энтузиазмом воскликнула Пегги Салливан. Она до сих пор гадала: чем же занималась эта странная женщина раньше, до того, как появилась здесь и поселилась в их доме?
Занятия возобновились в первый вторник января. Вечер выдался холодный, но, тем не менее, группа собралась в полном составе — все тридцать человек, которые записались на курсы еще в сентябре. Это можно было рассматривать как недостижимый рекорд для любых вечерних курсов.
Пришло и начальство: директор Тони О'Брайен и мистер Данн. Их лица светились от удовольствия. Произошло чудо: группа получила подарок. Синьора в ребяческом восторге чуть не хлопала в ладоши.
Кто мог сделать это? Кто-нибудь из студентов? И признается ли он, чтобы вся группа могла его (или ее) поблагодарить? Все до одного были заинтригованы и, естественно, все до одного думали, что это сделала Конни.
— Должна вас разочаровать, но это не я, — смущенно проговорила Конни. — К сожалению, я до этого не додумалась.
Директор сказал, что он тоже рад, но его кое-что волнует. Кем бы ни был щедрый даритель, у него, судя по тому, что следов взлома не видно, есть ключ от школьных помещений, а это недопустимо. Поэтому необходимо сменить замки.
— С точки зрения банковского служащего, это опрометчивое решение, — шутливо проговорил Гульельмо. — Если сегодня неизвестный благодетель подарил нам телевизор, кто знает, возможно, через некоторое время мы найдем здесь музыкальный центр?
— Вы бы удивились, узнав, как много в городе ключей, которые подходят к разным дверям, — заметил Лоренцо, который на самом деле звался Лэдди и служил гостиничным портье.
И вдруг Синьора подняла глаза и посмотрела в глаза Луиджи. Тот отвел взгляд в сторону. «Только бы она ничего не сказала! — вертелось у него в мозгу. — Только бы не сказала! Из этого ничего, кроме вреда, не выйдет!» Лу не знал, то ли он молится Всевышнему, то ли просто бормочет про себя, но он страстно этого желал. И, похоже, его мольбы были услышаны. Через пару секунд Синьора тоже отвела глаза.
И вот начался очередной урок. Сначала студенты повторяли пройденное. Выяснилось, что они многое забыли, и, чтобы отправиться в долгожданную поездку в Италию, предстоит еще как следует поработать. Пристыженные, студенты вновь стали разучивать фразы, которые так легко давались им перед двухнедельными каникулами.
После окончания урока Лу попытался ускользнуть незамеченным.
— Ты не хочешь помочь мне с коробками, Луиджи? — окликнула его Синьора. Взгляд ее был прям и тверд.
— Scusi, Signora, [58] я забыл.
Они вместе перенесли коробки в кладовку, в которой теперь никогда уже не будет храниться ничего опасного.
— Я хотел спросить, Синьора, мистер Данн, гм, проводит вас домой?
— Нет, Луиджи, но я тоже хотела тебя кое о чем спросить. Ты ведь близок со Сьюзи, у родителей которой я снимаю комнату? — Ее лицо оставалось непроницаемым.
58
Извините, Синьора (итал.).
— Ну конечно, Синьора, мы же с ней помолвлены, и вы об этом знаете.
— Да, именно об этом я и хотела поговорить с тобой: о вашей помолвке и о кольце. Оно необязательно должно быть с изумрудом, Луиджи. По крайней мере, с настоящим изумрудом. Вот что мне кажется странным.
— О чем вы говорите, Синьора! Настоящий изумруд? Вы, должно быть, шутите, ведь это обыкновенная стекляшка!
— Это изумруд. Уж я-то в них разбираюсь. Мне нравится к ним прикасаться.
— Сейчас научились изготовлять такие подделки, которые не отличишь от настоящих драгоценностей.