Уроки правильной ориентации
Шрифт:
— Да ладно тебе, Алекс — душка, — широко тянет лыбу Ника, но всё-таки цепляется за злосчастную сосиску взглядом, видимо опасаясь жирного пятна на пиджаке.
— Пушка, — кивает Роня и ехидненько тычет пальцом в “носик” моего “грустного слоника”.
— Да, я уже поняла, что вы смерти моей желаете.
— Угу, — хмыкают дружно подруги.
— Девственной…
— Стервы, — нарочито злобно шикаю и зло откусываю сосиску. — Доедайте, болтушки. Нам пора!
Пока идём по коридору универа, девчонки не переставая развивают тему спора. Жутко посмеиваются,
— Вы дурочки! — бросаю беззлобно и даже не замедляя шаг.
— Нет.
Да! — настаиваю недовольно.
— Нет, — упираются хором две мои Вероники и это уже давно просто игра в “да-нет”, а не настоящий спор.
— Ну что? — канючит, скривив моську Ника. — Тебе что, не интересно?
— Нет, — категорично отрезаю. — Мне интересно пройти кастинг и наконец получить свой долгожданный “Мисс”! — разворачиваюсь и пристально смотрю на девчонок. Обе смущённо опускают глаза. — И, кстати, вам бы мне помогать с конкурсом, а не с глупостями!
— Ну, Ве-е-ер! — капризно тянет Ника.
— Что-о? — вою в ответ.
— Чо, сложно что ли?
— Дело не в сложности, а в нужности! Не в лени, а желании. Спор — глупый! Какой-то детский сад! Мы не будем этим заниматься, — ещё категоричней заверяю и выставляю вперёд руку, будто от этой болтовни можно так просто защититься. — Это чушь! И из разряда невозможного! Геев — не перевоспитывают. Между прочим ты, моя дорогая, — смеряю красноречивым взглядом Нику и она возмущённо надувает губы, — кажется, защищаешь их права, верно? — Подруга втягивает воздух, словно собирается выдать защитную тираду, но я опережаю: — Вот и объясни, разве можно так нетерпимо относиться к чужой природе?
— Я не нетерпима… — возмущенно шикает она, но осознав, что привлекла внимание, понижает голос. — Но ему так будет лучше.
— Ого, — цыкаю насмешливо. — Ты ему в родители подалась? Лучше него знаешь, что ему нужно… Мы что, о собаке сейчас говорим? Или о коте, которого нужно приютить? Включите головы! — пальцем постучала себе по виску. — Это природа, а не вирус!
— А если. он ещё не до конца потерян? — жуёт слова Роня.
— Да, — радостно подхватывает мысль Ника. — Что если он ещё не определился?
Вот, по-любому, Ника планирует сегодня уезжать на "скорой", не иначе.
— Странно, — протягиваю нарочито задумчиво, — а вчера кто-то нас убеждал, что парень определился! Быстро же ты, дорогая моя, переобулась!
— Я не. переобувалась! Не будь злюкой! — Ника дуется. В глазах обида, сопит, будто высказаться хочет, но явно слов не находит. А это чревато. Есть у подруги такая манера, сама накосячит, конфликт раздует, и виновными всех кроме себя назовёт.
Так что… привет Тёма, мой друг по несчастью. Пойдём с тобой вместе потом за цветами.
— И ты несправедлива! — всё же выдыхает Ника. — Это просто спор, ничего особенного!
— ловит взгляд Рони для поддержки и та кивает:
— Вер, ну что ты теряешь, а? Тебе пора
— Вот-вот, — поддакивает Ника, одна эта фраза наполняет бедняжку абсолютной уверенностью в себе и обида мигом проходит. — И пора… совершить безумство! И, о господи, почему мы об этом вообще говорим? — разводит руками. — Что такого? Это шутки! Память! Месть! Вендетта! Мы. отомстим! — заканчивает с победной улыбкой.
— Кому? За что? — опешиваю я.
— Ну. — тотчас заминается Ника и теперь на Роню мечет затравленный взгляд, выпрашивая помощи. — Они же развели бедного мальчика. — мямлит, понимая, что остаётся в одна. Роня, как и я, с не меньшим интересом ждёт ещё причины “за”. — Слухи теперь.
— Которые ТЫ и распустила! — услужливо напоминаю я.
— Ну не суть, — легкомысленно отмахивается Ника. — Так вот мы спасём его репутацию! И отомстим Ивановой! — голос крепнет, наливается силой, как у Анжольраса на баррикадах, агитирующего народ на революцию. — И покажем, что тоже умеем шутить. Ты на чьей вообще стороне? — переходит в атаку. — Тебе же его не обманывать нужно, а просто немного под-тол-кнуть в нужную сторону! — наставляет и меня на путь истинный. И это напрягает до скрипа зубов, потму что логика отсутствует напрочь:
— Что-то тут не чисто, — делаю шаг к Нике. Пока она хлопает ресницами, беру её лицо в ладони, чтобы не отвела взгляд и пристально смотрю в широко распахнутые голубые глаза.
— Что? — недовольно стонет она, спаливаясь в своей корысти.
— Ах ты шельма! — шиплю на подругу.
— Ты где это слово взяла вообще? У бабули украла? — Ника пытается обижаться, но краснеет. Роня таращится на нас с открытым ртом, будто не догоняет в чём тут суть.
— Это не ты с Тёмой поссорилась, а он с тобой! — уличаю Нику, позволяя отвести взгляд. Только подруга оказывается на свободе, отступает и окончательно краснеет до корней волос.
— И что он тебе сказал? — мягче напираю. — Что ты шуток не понимаешь?
— Да! — пару секунд помявшись, как в воду опущенная, кивает она. — Сказал, что геев обижает не он, а. я! — фыркает, защищаясь. — Своими. предрассудками… И что я сама никогда бы. И ещё Иванова эта. Ну Вера, ну поддержи меня! Это же великий проект! — сбивчиво частит, прыгая с темы на тему. И уже не оправдание, а каша получается.
— Шутки — не проекты! Нельзя спроектировать. шутку, — качаю головой в ответ. — Ты невыносима, ей богу!
— Да нет же, пойми! Это войдёт в историю! — кивает так уверенно, словно и правда в это верит. — Перевоспитание.
— И как много “зрителей” у этого “шоу”? — складываю руки на груди и скептически смотрю на Нику, которая медленно меняет цвет кожи, как хамелеон, возвращаясь к обычному виду “не помидорки”.
— Ну… — задумчиво тянет Ника.
— Понятно, уже ставки ставят, — усмехаюсь, уловив масштабы трагедии. Как в воду глядела, не так проста моя подружайка!.
— Ну он не знает! — заверяет рьяными кивками Ника, словно это единственная причина “нет”.