Уроки счастья от тех, кто умеет жить несмотря ни на что
Шрифт:
7 августа 1921 года, во время подготовки рыбалки для гостей, Франклин Рузвельт поскользнулся на палубе яхты и упал за борт в ледяную воду. Весь следующий день он чувствовал себя усталым и жаловался на ломоту в ногах, но не отнесся к этому серьезно, посчитав рецидивом люмбаго. 10 августа он вместе с Элеонорой и двумя старшими сыновьями отправился в дальнюю прогулку на яхте. По пути они увидели на одном из прибрежных островов лесной пожар, поспешно причалили и два часа тушили его зелеными ветками, срезанными с деревьев. Потом искупались и вернулись домой в мокрых купальных костюмах. А там Франклин, несмотря на то что ноги по-прежнему ломило, сел читать срочную почту, не переодевшись в сухое. Это был последний день в его жизни, который он провел на
Через полчаса ему стало плохо, поднялась температура, навалилась страшная усталость, мысль о еде вызывала тошноту, хотя он вроде бы должен был быть голодным после такой прогулки. Он лег спать, а утром… левая нога отказалась его слушаться. Скоро отказала и вторая нога. Местный врач не смог установить причину, а вызвать кого-либо более опытного оказалось проблематично – они с трудом разыскали на острове хотя бы один телефон. Спустя несколько лет Франклин Рузвельт признался одному из своих друзей, что на какое-то время он потерял веру в Бога, сочтя, что тот оставил его без поддержки и навсегда повернулся к нему спиной. Элеонора тоже вспоминала, что к 15 августа ее муж совсем «потерял голову».
25 августа 1921 года консилиум врачей, собравшийся на острове, вынес окончательный приговор: Франклин Рузвельт болен полиомиелитом.
Это и сейчас страшная болезнь, но начиная с 50-х годов ее распространение прекратилось благодаря всеобщей вакцинации. А в 20-е годы XX века полиомиелит был настоящим бедствием. С 1916 года по всему США бушевала настоящая эпидемия этой болезни, превращавшая сотни людей, в основном детей, в инвалидов.
После постановки диагноза Франклин Рузвельт был немедленно изолирован. Никому не сообщалось, что с ним, чтобы свести до минимума ущерб для его политического будущего, и знакомые лишь удивлялись, с чего это вдруг такой энергичный человек прекратил всякие контакты с внешним миром. Даже дети думали, что с папой ничего страшного, ведь он перед отъездом улыбался им как ни в чем ни бывало. Лишь Элеонора и его верный помощник Луис Хоу, героически несшие вахту у его постели в качестве медсестры и медбрата, знали, что происходит.
Положение Рузвельта было практически безнадежным. Элеонора называла это время «испытанием огнем». И он сам, и врачи делали вид, что все прекрасно, болезнь вот-вот отступит, и даже мать Франклина, Сара, которая узнала о болезни сына лишь после возвращения из Европы в конце августа, поверила, что с ним ничего страшного. Она писала сестре: «Франклин и Элеонора сразу же решили выглядеть жизнерадостными, и потому атмосфера в доме безоблачная, я следую их прекрасному примеру».
Но довольно скоро пали духом все – и врачи, и родственники, улыбаться продолжал лишь сам Франклин. Краткий миг слабости прошел, он вновь был собран и готов к бою с судьбой, самим собой и всем миром. Требовалось нечто большее, чем угроза на всю жизнь остаться инвалидом, чтобы поколебать его уверенность в себе и своем предназначении. Через три недели пребывания в клинике он настоял, чтобы вернуться к работе, и после этого секретарша стала каждый день разбирать его почту, записывать то, что он диктовал, и отвечать на телефонные звонки.
Единственным пределом наших завтрашних свершений станут наши сегодняшние сомнения.
По мере того как его болезнь переходила в незаразную фазу, в его палате становилось все больше и больше посетителей. Приходили друзья, журналисты, деловые партнеры, коллеги по государственной службе, политики. Одним из первых пришел Джозеф Дэниэлс, бывший министр военно-морского флота, у которого Рузвельт не так давно был помощником. Увидев его парализованным, он так расстроился, что не смог скрыть своей реакции. Но Франклин неожиданно толкнул его и со смехом сказал: «Вы рассчитывали увидеть инвалида, а я могу в первой же схватке свалить вас с ног!»
Как ему удавалось сохранять оптимизм в такой ситуации? Откуда он брал силы на улыбку, оставшуюся после перенесенной болезни такой же солнечной, как раньше? Биографы немало
Скорее всего, верны все эти предположения. А может быть и ни одно из них. О чем думал и в чем черпал силы Франклин Делано Рузвельт, знал только сам Франклин Делано Рузвельт. Даже его жена Элеонора никогда не была уверена, что именно у него на уме и в душе. Пожалуй, это стало даже более серьезной причиной их отдаления друг от друга, чем его измена – она слишком хорошо понимала, что несмотря на то, что он ценит ее, и прислушивается к тому, что она говорит, все равно она для него не «половинка» и не равноправный партнер, поэтому он скажет ей ровно столько, сколько посчитает нужным.
Плохо это или хорошо, но Франклин Рузвельт, как и большинство великих людей, был одинок, причем тем одиночеством, на которое обрек себя сам. Он был блистателен, умен и очарователен, люди тянулись к нему, обожали его, но он никого и никогда не пускал к себе в душу.
Лень, как ржавчина, разъедает быстрее, чем труд изнашивает.
28 октября 1921 года Франклина Рузвельта привезли из клиники в инвалидном кресле. В его истории болезни было написано «без улучшений» – это означало, что он никогда больше не встанет на ноги. Казалось бы, самое время пасть духом, но… это не для Рузвельта. Он уже пережил один момент душевной слабости, и этого ему хватило на всю жизнь. Больше он не станет унывать никогда и ни по каким причинам, а паралич… это всего лишь паралич – раз с ним ничего не поделаешь, нечего из-за него и расстраиваться.
С 1 декабря он приступил к ежедневным интенсивным физкультурным занятиям, разработанным для него физиотерапевтом, и уже скоро обрел прежнюю энергичность. Друзья, родственники, дети и все прочие, сначала жалевшие его и опасавшиеся причинить ему какие-нибудь неудобства, были поражены тем, что он ведет себя как совершенно здоровый человек, но очень быстро привыкли к этому и уже сами часто забывали, что он инвалид.
Кстати, надо сказать, что Франклин Рузвельт всегда имел слабое здоровье, часто болел, был высоким и худым – перед тем, как его парализовало, он весил 77 кило при росте более 180 см. Так что, впервые он серьезно занялся своим здоровьем после перенесенного полиомиелита и довольно скоро приобрел такую крепкую мускулатуру, что смог практически на равных сразиться в любительском поединке со знаменитым боксером Джеком Демпси. Не говоря уж о том, что до самой смерти он больше почти ничем не болел.
Конечно, это ни в коей мере не могло компенсировать ему потерю ног, но Рузвельт запретил себя жалеть и приучил всех к тому, что на него не надо смотреть как на больного и что он прекрасно может обойтись без каких-либо дополнительных услуг. Он не желал, чтобы его считали каким-то ущербным, и постоянно доказывал своими поступками, что это не так, и что он ничуть не изменился.
Он прекрасно совмещал дела, физкультуру и хобби – вернулся к своей знаменитой коллекции марок, к строительству движущихся макетов судов, участию в соревнованиях и подведении их итогов, собиранию картин маринистов, к чтению. Ни о какой защите от внешнего мира речи уже не шло, всем стало абсолютно ясно, что болезнь лишь несколько уменьшила подвижность Рузвельта, но не повлияла ни на его ум, ни на его характер, ни тем более на его амбиции. Луис Хоу даже как-то раз осторожно пошутил на тему его ограниченности в движениях: «Он сделал для страны так много, потому что не отвлекался на митинги и прочую беготню, а спокойно и методично выполнял свою работу!»