Уроки тьмы
Шрифт:
Последний крупномасштабный мастер-класс я проводил прямо на сцене огромного лектория Русского музея в Михайловском замке в мае 2012 года для Клуба любителей искусств. В этот день проводилась встреча со мной и презентация моего творчества на широком экране. Лекторий размещён в бывшей церкви Михайловского замка, в которой была сильная акустика, поэтому ничего о себе я не слышал, кроме сильного эха и гула, как в подземных залах метрополитена.
Во время рассказа искусствоведов обо мне я просто сидел на сцене и рисовал на глазах у всех разные карандашные эскизы, которые организаторы раздавали всем от меня на память. А сделать надо было не меньше двухсот зарисовок. За два с половиной часа я успешно справился
Мне трудно из-за слепоты в полной мере осознать и оценить своё творчество, уровень реализованных идей, направление развития. Мои глаза – мои руки. Мои работы – это попытка воплощения мечты в художественную форму. Но как интересно жить в этом божественном мире, где «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…»
Олег остановил запись, решив, что слово своё перед Валентиной выполнил – всё что вспомнил, наговорил, а дополнять можно до бесконечности. Теперь его волновали две проблемы – грязная посуда и цветы. Подумав, что сделать наперёд, решил, что самое трудоёмкое – мытьё посуды.
С посудой он справился, правда, не так быстро и качественно, как это сделала бы Валентина. Но всё же задачу свою выполнил. Вот в части мытья оконных и балконных стёкол в доме ему не было равных. Каждую весну он с большим удовольствием брал все необходимые атрибуты для мытья стёкол и наводил тщательный блеск на все квартирные окна, вызывая восхищение хозяйки дома и всех, кто это знал и видел. Удивительно, как слепой человек с непонятным упорством добивался идеальной прозрачности окон, чтобы никакие разводы и пятна не мешали солнечному свету проникать в дом, погружённый для него в темноту. А он видел, как сверкали чистотой стёкла, поскрипывая у него под пальцами, чувствовал тепло солнечных лучей и радовался, впуская животрепещущие лучи солнца в дом под весеннее щебетание птиц за окном. В это время он выпускал свою очередную птаху из домашней клетки в большой мир.
Он ничего не делал просто так – бездумно, не вычисляя, не считая, не осязая, не запоминая. Если мыл посуду, то точно знал, сколько и каких тарелок, чашек, ложек, ножей вымыл и куда положил, за всю незрячую жизнь не разбил ни одной вещи, в отличие от Валюши, которая всегда с гордостью отмечала его достижения, понимая, чего это ему стоило.
– Да, мытьё посуды – это, брат, тебе не фунт изюму, – произнёс Олег, присев на диван около телефона.
Теперь осталось купить цветы для Валюши. Но это вообще не проблема, а одно удовольствие. Киоск с цветами был в шаговой доступности от дома. Но прежде он набрал номер домашнего телефона сына. Трубку долго не брали, потом подключился автоответчик, и после гудка Олег оставил сообщение: «Сынок, у меня всё хорошо. Купил продукты. Вымыл посуду. Очень жду вас с мамой завтра. Сейчас схожу за цветами. Утром в десять часов встречаюсь у метро «Озерки» с лидером по бегу. Надеюсь, что к трём часам дня буду дома. Не забудь ей напомнить, что мой пробег посвящён ей, да, впрочем, как и вся жизнь. Обнимаю. Привет семье. Отец».
Не успел Олег положить трубку, как под рукой завибрировал телефон от громкого звонка.
– Слушаю, слушаю, кто звонит? – встревоженно спросил Олег. – Кто?.. Ты, что ли, Николай? Когда вернулся? Позавчера? Уже знаешь про Пушкинский пробег? Бежим с одиннадцати оттуда же, с Олимпийского переулка. Что? Да, еле нашёл лидера. С тобой, конечно, с огромным удовольствием. Набрался сил за границей, теперь трать на родине. Ничего, разберёмся. С мужиком встречаемся в десять утра в Озерках. Освобожу его для свободного бега, он будет доволен. Были проблемы, но уже разрешились. Я рад – мы с тобой опять в паре побежим толкать земной шар. Давай! И тебе. До завтра.
«Как здорово, – подумал Олег, – побегу со своим старинным другом Николаем Сидоровым. А потом ко мне заедем на обед. Валюта всегда всех потчует от души. Сын с невесткой помогут, как всегда, чтобы Валюта не топталась на кухне первые дни…»
Олег стал одеваться и готовиться к выходу. Сдачи от покупки продуктов вполне хватит на букет, думал он, хотя сколько сейчас стоит хороший букет, он не мог даже предположить. Четыреста рублей для цветов казались ему солидной суммой. Он давно не задумывался, что и сколько стоит. Получал свою блокадную пенсию и полностью отдавал Валентине, как раньше зарплату, всю до копеечки. Всё, что мог дополнительно заработать своим творчеством, продав что-нибудь, он складывал в свою копилку, чтобы покупать краски, бумагу, кисти, карандаши и другой материал. А при необходимости так же легко и с радостью отдавал свои заначки жене. Он задумался: а когда в последний раз дарил Валентине цветы? И не мог вспомнить. Дачные цветы не в счёт, которые они привозили в город с участка, украшая дом.
– Почему же я перестал это делать именно тогда, когда это надо было делать как можно чаще? – задал вопрос сам себе Олег, но ответа не нашёл, отчего ему стало как-то не по себе. – Тоже мне мужик называется, всю её жизнь подчинил своим интересам, а подумать о женщине, сделать ей приятное, просто подарить цветы, уж не говоря о другом, мозгов не хватает. Вот другим даже ручки целуешь, знаешь, что приятно. А когда жене целовал руки? Тоже, дурень, не помнишь? – бурчал про себя Олег, закрывая входные двери. Выйдя на улицу, проверил карманы – ключи, кошелёк, носовой платок, проездные документы на месте. – Всё, начинаю новую жизнь – мою посуду, дарю цветы не реже двух раз в месяц, целую ручки, не ворчу, не психую, не требую, не спорю – никаких «нет», только «да», – сказал он вслух и двинулся вперёд по своей космической тропе к ближайшему цветочному киоску. Он пересёк знакомую дорогу у дома и стал определять по правую сторону второй по счёту цветочный ларёк. Быстро нашёл его, стал дёргать ручку двери, но дверь была закрыта.
«Что там, перерыв, что ли?» – думал Олег, подёргивая дверь.
Через несколько минут к нему подошла проходящая мимо женщина и пояснила, что магазин закрыт по техническим причинам, на дверях висит объявление. Другого цветочного киоска Олег не знал в округе. Он вспомнил, что у метро «Озерки» есть большой цветочный магазин, когда-то они с Валентиной заходили туда, направляясь в гости к другу.
Тогда он прошёл чуть вперёд до третьего ларька и повернул налево, стараясь определить переход и проезжую часть. На улице было шумно. Чаще всего его задевал встречный поток, что говорило о том, что люди возвращались с работы домой. Олег услышал звон трамвая, стал требовательнее постукивать по проезжей части. Наконец кто-то его подхватил под руку и повёл через дорогу.
– Спасибо, спасибо, меня оставьте у трамвайной остановки в сторону Озерков.
Ответа не последовало, но на остановке его поставили, прислонив к перилам.
«Вот была бы звуковая сигнализация или даже человеческий голос, все проблемы бы можно было разрешить самому и перейти до середины дороги до трамвая в сторону метро», – раздражаясь, думал про себя Олег.
В трамвае было тихо. Он обнаружил свободное место и сел рядом с выходом. Остановки, как всегда, не объявляли, и он их стал считать, загибая пальцы. Отчего появилось внезапное волнение, он не мог понять, вроде бы всё складывается удачно, впереди столько приятных событий. Но именно вот такое состояние безоблачного, ничем не омрачённого ожидания счастья и пугало, так как за ним непременно таилось какое-нибудь каверзное событие.
Всё, что касалось дорог вокруг дома, Олег называл муравьиной тропой. Но когда он направлялся из своего спального района в центр города, то он шёл по космической тропе, становясь напряжённо-сосредоточенным, будто готовился перейти через минное поле. Да он и был похож со стороны на сапёра, только вместо миноискателя он профессионально работал белой тростью. Сапёр может ошибиться только раз, и цена такой ошибки – его жизнь. У слепого ошибка тоже может стоить жизни, и он это знал не понаслышке.