Уроки тьмы
Шрифт:
У метро выходило мало пассажиров, что немного осложняло его передвижение, так как в толпе он чувствовал себя безопаснее, придерживаясь общего ритма. На узком пятачке у перехода от трамвайной остановки к метро он долго постукивал по тротуару, слыша, как проносились машины мимо него перед самым носом. Неожиданно его подхватили с двух сторон под руки двое веселых подвыпивших мужичков и уверенно потащили на другую сторону.
– Отец, тебе куда, в метро? – спрашивали наперебой мужчины. – А то, может, с нами за компанию?
– А вы меня куда ведёте под руки как милиционеры, в пикет милиции, что ли?
– А ты знаешь, как туда водят?
– А то как же, – пошутил Олег, насторожившись.
– Да ладно, куда тебе?
– Мне
– Нет, мы сейчас тебя туда доставим.
Его буквально проконвоировали к магазину и открыли дверь, пожелав ему букетом цветов сразить свою даму, для которой он рискует жизнью. Олег облегчённо вздохнул, успев вдогонку поблагодарить своих рьяных спутников за мужскую солидарность, и вошёл в магазин, ожидая окунуться в ауру цветочных ароматов. Но ничего похожего не обнаружил, засомневавшись, в цветочном ли он магазине.
– Вам помочь что-нибудь выбрать? – услышал рядом молодой женский голос.
– Конечно, помочь, без вас мне не справиться.
– Для дамы букет?
– Да, хороший букет ароматных цветов для жены.
– Хороший букет и с запахом? Это проблематично.
– Не понял. Я прошу что-то необычное? – удивился Олег.
– Да, необычное – наши эксклюзивные цветы выращены в искусственных условиях.
– Можно поближе познакомиться с этими эксклюзивными букетами? – попросил он продавщицу.
Девушка стала подносить к его лицу огромные букеты, называя какие-то астрономические цифры, самая малая из которых была в размере семисот рублей. Букеты шелестели, вернее, шипели хрустящей обёрткой как змеи, и по обхвату еле вписывались в ладонь руки, не издавая при этом никаких цветочных ароматов.
– Может быть, несколько роз подобрать, с запахом? – спросил он.
– Что вы! Все большие розы из Голландии, но без запаха.
– Вспомнил – лилия ведь пахнет! Есть у вас?
Продавщица пошла за лилиями, принесла жёлтую и розовую, но они тоже были без запаха. Кто-то рядом посоветовал белую лилию. Олег стоял в царстве мёртвых цветов и недоумевал, как человек смог вытравить душу из цветов – ведь аромат и есть их душа, – с одной лишь целью: сделать цветы транспортабельными, устойчивыми к перевозкам, прибыльными в любой точке мира. Такие цветы сравнимы с холодной красотой бездушной женщины, не приносящей сердечной радости, отталкивающей от себя всё живое.
– Действительно, белая лилия пахнет! – услышал он радостный голос продавщицы, которая приблизила к его лицу цветок, от которого шёл натуральный живой сладкий аромат.
– Чудо как пахнет! Беру, беру самую большую веточку, где много бутонов. Сколько стоит? – спросил с тревогой Олег, коря себя, что не взял побольше денег.
– Триста пятьдесят рублей.
Слава богу, подумал он и рассчитался, забрав лилию. Олег вышел из магазина на подъёме, гордо держа в руке ароматную высокую лилию. Попав в людской поток, идущий из метро, понял, что правильно идёт, все сейчас к дому двигают, главное, до трамвая добраться. Всё же надо определить, где переход, чтобы выйти на проезжую часть с людьми.
Он дотронулся до человека, идущего рядом, деликатно придержав его за рукав, и спросил:
– Скажите, пожалуйста, переход впереди? Мне к трамваю надо.
– Да, да! Идите прямо, ещё метров сто до перехода, – сказала женщина и пропала.
Что произошло через несколько секунд, он так и не понял. Очнулся лёжа на влажной земле лидом вниз. Пронзила резкая поясничная боль. Было жуткое ощущение, что тело распилили пополам, вдоль поясницы, будто его переехала машина или трамвай. Почему-то не хотелось шевелиться, звать на помощь, напрягаться на этой вязкой земле, пытаясь вылезти. Он пытался понять, что произошло с ним. Резкий переход от радостного настроения к какому-то мистическому, болезненному падению привёл его в шоковое состояние. Боль постепенно затихала, но сковывала движения тела в яме.
– А вставать-то будешь? – услышал он мужской голос над собой и почувствовал чьи-то сильные руки, помогающие ему подняться из ямы, которая, как оказалось, стояла без всяких ограждений и была размером два на два метра, глубиной метра полтора. Мужчина помог ему выбраться из этой западни. Олег, как мог, почистил себя носовым платком и сел в трамвай. Все, кто случайно стали свидетелями этого падения, охали и ахали вокруг него, сочувствуя, но более всего страшась за себя, утешаясь тем, что они-то видят и им это не грозит. Открытая яма жила сама по себе без всяких ограждений уж не один день, открыв свой алчный зев, как притаившийся хищник, готовый проглотить любую живность.
Любое деяние возвращается к человеку бумерангом. Выкопал яму, не зарыл, не оградил, не подумал, не ахотел – попадёшь в другую, вырытую бездумно таким же, как ты. На весах судьбы и вечности всё сбалансировано: сколько дал – столько и взял, сколько сделал – столько и получил, сколько дней чёрных выпало – столько дней светлых придёт, сколько зла посеял другим – столько и вырастет у тебя под носом, сколько доброты проявил – столько тебе и вернётся.
Только дома, поставив в вазу на удивление не сломанную лилию, Олег почувствовал нервную дрожь, шум в затылке, головную боль и усталость. Повезло, что Валюта не увидела его в таком замызганном виде. Точно заплакала бы, отругала и запретила бы одному выходить в город на долгое время. Он бросил куртку и брюки в ванну, налил воды, насыпал порошок и стал губкой целенаправленно протирать все места. Сполоснул три раза, повесил на плечики и вывесил на балконе. Приготовил на утро спортивную одежду, утеплённый плащ и рюкзачок. Хорошо бы попить чайку, подумал он, только двигаться не хочется. Сейчас бы с Валюшей вдвоём почаёвничать! Завтра, скоро будет завтра, и Валюта будет с ним рядом неотлучно, навсегда, на века. Завтра вернётся счастье, покой, уют, нежность и вдохновение.
Всё будет завтра, а сейчас немного музыки и восстановительный сон для пробега, – решил Олег и поставил в старенький проигрыватель первый попавшийся под руку музыкальный диск. Зазвучало фортепиано. После первых же аккордов он узнал Чайковского «Времена года», даже вспомнил исполнителя – Игоря Лазько. Его любимые волшебные «Времена года» были как нельзя кстати после шести пережитых странно долгих дней, как шесть жизней, в которых всё смешалось – приступ жены, «скорая», одиночество, воспоминания, детство, юность, зрелость, ожившие потери, события разных лет, реальность настоящего и иллюзорность грядущего. Всё, что он пережил в эти дни, всё было в этих аккордах, но только более просветлённых, будто просеянных через сито времени, в котором осталось самое дорогое, близкое, родное, превращённое в нетленность хрупкой жизни, в алмазы непререкаемых истин и вечных ценностей, до которых можно добраться только через страдания и преодоление, не теряя веры и любви к миру. Горячее сердце закаляется от смертельного огня, как сталь. Холодное гасит любое пламя, отторгая от себя всё живое, становясь мёртвым при жизни.
Ах, сколько в этой музыке русской души, щемящей сердце! «Январь» с нарастающей тревогой и снежной тайной, резвая «Масленица», задушевная нежная «Песнь жаворонка». Волнующие «Белые ночи» близки и созвучны его счастливой молодости и любви. «Баркарола» с её перекликающейся мелодией и итальянскими модуляциями уводила в мир фантазий. А в «Песне косаря» и «Жатве» жила народная удаль, радость простого труда, и, слушая эту музыку, он невольно уносился в родные просторы Псковщины и калининские леса. Особенно трогала за душу «Осенняя песня», наполненная божественной грустью созерцания мира, в котором ты всегда будешь гостем, предощущая скоротечность своей жизни. Жизнеутверждающие праздничные «Святки» ставили всё на свои места, гармонизируя минорно-мажорную окраску состояния души и природы гимном вечной жизни.