Уроки жизни

Конан-Дойль часто получал письма, адресованные Шерлоку Холмсу, с описанием уголовных дел и с просьбой помочь.

Однажды вечером Конан-Дойль выбрал из стопки писем толстый конверт, набитый вырезками из газет. Вырезки относились к уголовному делу, завершённому три года назад. Дело выглядело таинственным, сенсационным.

Если в письме всё было правдой, то дело требовало, конечно, нового расследования. Давайте же внимательно ознакомимся с обстоятельствами этого загадочного дела.

…Мальчик, спешивший на работу в город, увидел в поле лошадь. Лошадь лежала в луже крови. Живот был вспорот.

…Потом

приехали полицейские. Двадцать полицейских, созванных со всего графства, бросились прочёсывать окрестные ноля и кустарники… И понятно: это был восьмой случай за полгода.

Между февралём и августом 1903 года восемь коров и лошадей были убиты каким-то маньяком. Полиция получила около сотни издевательских писем. В письмах смаковали резню, и одно из них заканчивалось словами: «Весёлые времена наступят в Вирли к ноябрю. Мы примемся за маленьких девочек — каждая стоит двадцати лошадей».

Угроза вызвала ужас, охвативший всю деревню. И вот 18 августа ещё одна лошадь… Кто-то сделал это, хотя двадцать полицейских день и ночь патрулировали окрестные поля.

И тогда инспектор Кэмпбелл принял решение.

Инспектор Кэмпбелл верил, как верили и все его коллеги, что знает, кто во всём виновен. В полумиле от места происшествия стояла церковь. Туда и пошли инспектор и его люди. Там они надеялись найти доказательства, достаточные, чтобы арестовать сына священника.

Здесь необходимо заметить, что Шапурджи Эдалджи, священник тамошнего прихода, был парсом [1] , выходцем из Индии. И потому казался обывателям подозрительным человеком.

Священник Шапурджи Эдалджи был женат на англичанке. Их старший сын — двадцатисемилетний Джордж Эдалджи, юрист по образованию, работал в Бирмингеме. Каждое утро в семь тридцать он уезжал поездом на работу и в половине седьмого вечера возвращался в деревню. Джордж был худ и темнокож. Он с отличием окончил университет и был известен как автор весьма толковой книги о железнодорожном праве. Достоинства и способности молодого парса делали его в глазах обывателей человеком опасным.

— И не странно ли, — шептались в кабачке. — Не пьёт и не курит. И не замечает тебя. Вот так. Смотрит и не замечает. А помнишь, прошлый раз?..

Несколько лет назад, когда Джордж ещё учился в школе, по округе прокатилась волна подмётных писем. В письмах ругали священника и его семью. Особенно доставалось Джорджу. От имени священника в газетах помещали глупые объявления. Непристойные открытки, подписанные его именем, рассылались другим священникам графства. Преследование парса продолжалось три года. Местные полицейские власти делали вид, что ничего не замечают. Это и понятно: главный констебль графства, капитан Энсон был твёрдо уверен, что все «чёрные» хуже скотины. Энсон утверждал, что автором анонимок был Джордж Эдалджи. И на протесты священника однажды ответил: «Надеюсь, ваш сын получит своё».

В конце 1895 года поток писем прекратился. Семь лет в Грейт-Вирли всё было спокойно — и вот…

— Джордж Эдалджи, — без колебаний заявили полицейские.

Таково было положение вещей к 18 августа, когда инспектор Кэмпбелл отправился к дому Эдалджи.

— Покажите мне одежду сына, — приказал Кэмпбелл. — А также оружие, которым он это делает.

Весь дом был перерыт, но полиции не удалось найти ничего, кроме четырёх бритвенных лезвий, принадлежавших священнику. Нашли они также ботинки и плащ Джорджа, запачканные грязью.

— Плащ мокрый, — сказал Кэмпбелл.

Священник потрогал плащ и заявил, что плащ совершенно сух.

— Но тогда на нём лошадиные волосы, — сказал Кэмпбелл.

— Покажите хоть один! — возмутился священник.

— Я не обязан, — ответил Кэмпбелл и передал плащ одному из полицейских.

Как впоследствии указывал Конан-Дойль, полиция не предъявила ни одного волоска, снятого с плаща в присутствии свидетелей.

Плащ полицейские положили в один свёрток со шкурой убитой лошади и послали в суд. Плащ поступил к экспертам, и те без труда обнаружили на нём множество волос и пятен.

Это был единственный козырь полиции.

Вечером того же дня Джордж был арестован.

— Я и не удивляюсь, — сказал Джордж по пути в тюрьму. — Я этого давно ожидал.

Эти слова были записаны и фигурировали на процессе как свидетельство признания Джорджем своей виновности.

— Что вы делали вчера вечером? — спросили Джорджа.

— Я вернулся домой в половине седьмого. Несколько человек видели меня. Весь день шёл дождь, и я промочил ботинки.

(Впоследствии Конан-Дойль обратит внимание на то, что ботинки Джорджа были в чёрной грязи деревенской дороги, а не в жёлтой глине поля.)

— Я поужинал и отправился спать. Я сплю в одной комнате с отцом. Я не покидал спальни до утра.

Отец Джорджа подтвердил это.

Как только новость об аресте Джорджа распространилась по деревне, никто уже не сомневался, что именно он преступник. Чтобы толпа не линчевала «чёрного», полиция переправила арестованного в центр графства. Толпа пыталась вытащить Джорджа из полицейской кареты.

«Множество теорий бытует в округе относительно целей убийства скота. Однако самая популярная из них, — писал репортёр бирмингемской газеты «Экспресс энд стар», — заключается в том, что молодой Эдалджи приносил лошадей и коров в жертву своим языческим богам».

20 октября 1903 года состоялся суд.

Решающее впечатление на присяжных произвели отпечатки следов преступника. Полицейский сравнил следы, оставленные преступником, с отпечатками ботинка Джорджа. Правда, на земле было множество следов, поэтому остаётся загадкой, как полицейский умудрился найти там единственный нужный ему след. Но всё-таки полицейский нашёл нечто. (Когда автор Шерлока Холмса читал это место судебного отчёта, он не мог удержаться от смеха.) Полицейский вдавил в грязь рядом с трупом лошади ботинок Джорджа и таким образом достиг сразу двух целей. Получил отпечаток следа Джорджа и испачкал ботинок жёлтой грязью. Потом полицейский измерил оба отпечатка и убедился, что они одинаковой длины.