Уровень: Магия
Шрифт:
Это ключи. Ключи от машины. Надо ехать домой…
Она зачем-то попыталась вставить ключ в дверную ручку, где для него не существовало отверстия, выронила на землю и закрыла глаза. Двери на автоматической сигнализации. Не нужно вставлять, нужно нажать на кнопку. Просто нажать на кнопку.
Ноги ослабели. Марика развернулась и медленно съехала вниз, уселась прямо на асфальт, рядом с ключами; в спину уперлась жесткая резина колеса.
Закрыла глаза, внутренне расклеилась, раскрошилась.
Арви не хотел слушаться, хотел идти следом — она приказала ему остаться.
Веки снова защипало. Да что за напасть…
В отдалении послышался стук каблучков — мимо шла молодая девушка в топике, короткой цветастой юбочке, обутая в сандалии на ремешках; отражала солнечные блики квадратная вделанная в сумочку зеркальная пряжка.
Увидев сидящую возле хорошей машины грязную женщину, девушка сморщилась, в ее глазах мелькнуло презрение.
Марика, проводив незнакомку взглядом, медленно поднялась с земли, еще раз посмотрела на зажатые в руке ключи и нажала кнопку отключения сигнализации.
Телефон разрядился, шуба в пакете слежалась, как шкура дохлого животного — не верится, что когда-то она хотела ее носить. Голос радиоведущего раздражал: погода, реклама, сводка новостей, снова реклама, примитивная мелодия, тупые слова — Марика выключила приемник и сосредоточилась на дороге. Раньше она держала карту улиц в голове, а теперь едва угадывала повороты и, замечая их в последний момент, направляла седан то вправо, то влево. Если заблудится, придется вспоминать, как настраивать навигатор.
Многое придется вспоминать. А чему-то, как инвалидам — ходить, придется учиться заново.
Зашуршал, свалившись с сиденья вниз, пакет с одеждой. Тускло отблескивала с соседнего сиденья поверхность молчаливого, казавшегося здесь таким же чужим, как и она сама, магического зеркала.
(Two Steps From Hell — Down)
Дом встретил тишиной, пылью на столе, мерцающим фарфором забытой у раковины кружки и одиноким, отключенным от сети, закрытым ноутбуком. Слишком много лампочек под потолком, слишком много комнат и простора, слишком много ненужного одному человеку места.
Когда-то она этим наслаждалась: тяжелыми бархатными шторами, позолоченными гардинами в Изанском стиле, котслявым в горшке у балкона деревом богатства, ворсистыми коврами с геометрическим рисунками и крикливой, в треть стены, картиной, которую пару месяцев назад подарил Ричард. Баснословно дорогой живописью маститого Реонара Куши. В тот день она вешала ее, счастливо напевая: на радость глазам, на зависть знакомым. Думала, что будет вдохновляться, глядя на непонятный рисунок, выполненный в мазковой технике с преобладанием оранжевых и зеленых оттенков… Но, судя по тому, что чуть больше недели назад она «дошла до ручки», до полного жизненного тупика, картина на роль вдохновителя, увы, не годилась.
Марика бросила пакет посреди гостиной — огромной центральной комнаты, уставленной бежевой мебелью, пуфами, стеклянным столиком
Она фыркнула: какая цаца.
Интересно, звонил ли Ричард? Вопрос давно перешел в разряд риторических, ненужных и болтался в голове лишь потому, что до сих пор не нашел ответа.
Навалилась усталость.
Чем заняться? Куда идти, что делать… (как жить?) Она дома или, по крайней мере, в том месте, куда так стремилась вернуться после Магии. Что ж, вернулась. А теперь стояла посреди комнаты в полном безразличии, без планов, без мыслей и даже без эмоций. Наверное, устала. Да, просто устала. Значит, нужно помыться и лечь спать; в голове обязательно прояснится позже.
Не испытывая ровным счетом никакого энтузиазма, Марика вздохнула и направилась в ванную.
Двумя часами позже, после беспокойной дремы, которую едва ли можно было назвать полноценным отдыхом, она крутила в руках продолжающий жадно всасывать в себя энергию телефон.
Один пропущенный вызов. Один.
Не ноль, что означало бы, что Ричарду на нее полностью наплевать; и не пятнадцать, что выявило бы его волнение и тревогу, а один. Ни туда, и ни сюда. Марика хмыкнула и положила телефон обратно на пол — дозаряжаться.
Налила чай, покружила по дому, какое-то время стояла на балконе, глядя на высившиеся тут и там бетонные блоки небоскребов, пыталась разглядеть звезды сквозь белесую пелену туч. Гудели внизу дороги, по ним плыли далекие огоньки фар; горели фонари. Городской воздух теснил грудь — тугой, пыльный, душный. В нем постоянно чего-то не хватало. Может быть, запаха травы, влаги, ароматов хвои и соцветий?..
Интересно, ушел ли с поляны Арви? Чем занимается Майкл, намечены ли на этот вечер занятия? Дошел ли кто-то еще в этот день до пилона?
Ей нужно выбросить из головы все лишнее. Более ненужный хлам, требуха. Все, она вернулась. Пора переключиться на более насущные дела, например, чем заняться завтра? Звонить ли шефу, выходить ли досрочно на работу, когда и куда ехать за продуктами?
В одиннадцать вечера она снова забралась в постель, но сон не шел — неотступно преследовало чувство одиночества и «непринадлежности» ни месту, ни миру. Старые колеса вдруг перестали влазить в проторенную колею и теперь скрипели, не проворачивались, создавали новую колею, поверх старой.
— Я предала саму себя, да? Шла уверенная в том, что знаю, чего хочу, а вернулась, не попросив ничего из этого. Уходила одна, а вернулась другая.
Изменится ли это? Вернется когда-нибудь на место? Станут ли вновь подходить новые колеса старой дороге?
«Предает ли себя тот, кто вырос?» — вопросом на вопрос ответило Лао. Зарыв ноги в домик из одеяла, Марика с любовью гладила витую рамку. — «Если кто-то сначала хотел краски, потом ювелирное украшение, потом машину, а потом просто ловить ртом снежинки, предал ли он себя в итоге, изменив первое желание на последнее?»