Уровень: Магия
Шрифт:
От нервозности Марика не заметила, что назвала друзей по именам, но Пилон понял. Потому что через секунду, приняв первую семечку, высветилось:
«Сервал принадлежит Уровню и должен остаться здесь. Зеркало-спутник можно забрать с собой. Принято».
Вот и все, как сказал Рон. Вот и все. Столб скорректировал ее желание, внес поправки и зафиксировал результат. Арви остается, Лао идет с ней.
Марика бросила короткий взгляд на кота и тут же отвернулась, чтобы не расплакаться. На сердце потяжелело. Впереди еще три желания. Еще три. Она нагнулась
— Я хочу…
Они все говорили о развитии. Все. Да и она сама привыкла чего-то достигать, идти, не останавливаться, узнавать новое. И теперь не хотела все это терять.
— Я хочу развиваться дальше, двигаться по своему Пути… — затараторила быстро и сбивчиво, — хочу научиться накапливать энергию, постигать новые знания, двигаться вперед, учиться, чувствовать, что…
«Слишком пространная формулировка», — обрубила ее новая высветившаяся надпись на полуслове, — «скорректируйте, уточните».
— Хочу продолжать развиваться! — выкрикнула она с отчаянием.
«Принято,» — тут же высветилось в воздухе.
Марика сжала кулаки — поймет эта долбанная свая по одному слову, что она хотела сказать? Что именно подразумевала под развитием?
Теперь поздно. Теперь только надеяться. Принято.
Она мерзла, несмотря на палящее солнце, несмотря на накинутую на плечи толстовку.
Еще два желания — не прогадать бы…
Сидел у рюкзака ничего не подозревающий кот. Он останется здесь и не узнает об этом. Ведь Майкл будет его кормить? Ведь Уровень не даст умереть с голоду? Нет, не даст. Не должен. Она успокаивала себя и не могла успокоиться. Здесь водятся зверьки: грызуны, кролики, птицы. Как-то сервал выживал до этого? До ее прихода?
Кололось ощетинившимся ежом чувство вины.
— А можно спросить? Я знаю, это не по правилам, но, пожалуйста, ответьте, мне, пожалуйста… Для сервала здесь найдется еда? Когда я уйду? Найдется? — прошептала хрипло и застыла, не надеясь на ответ.
Пилон молчал. Конечно же, молчал. Шумели кроны, покачивалась у рюкзака трава, топорщилась желтая в пятнышках шерсть.
Неспособная избавиться от кома в горле, Марика молчала тоже. Значит, придется попросить. Лучше попросить, чем уходить вот так, с заболевшей совестью.
«Найдется», — вдруг сжалилась свая, высветив перед глазами Марики буквы. Почему-то ответила, хотя, наверное, не должна была.
— Спасибо! Огромное спасибо!
С души свалился не просто камень — валун размером с гору на горизонте. Комок в горле уменьшился, стало легче дышать. Еще бы держали дрожащие ноги, не пытались бы, как развинтившиеся шурупы, разойтись в стороны. Марика кое-как собрала разбегающиеся мысли воедино и опустилась на корточки. Какое-то время смотрела на третью семечку, затем воткнула ее попкой, толстым краешком в почву.
Подумала о Майкле. Поджала дрожащие губы и мысленно извинилась: «Прости, что не могу решать за тебя. Жаль, что не могу…»
Поднялась и, глядя в сторону, попросила:
— Хочу найти свою вторую половину. — Перед глазами
«Принято», — возникло в воздухе очередное слово-приговор. Совсем не воздушный шарик, не свеча на праздничном торте, но поворот в судьбе. Будет ли он хорошим? Она надеялась, что будет — пусть это станет ясно и не сейчас.
Вот и все. Закрепившаяся за покинувшим Уровень Роном крылатая фраза.
Одна семечка. Одна. Некому ни отдать, ни подарить. И просить нечего — сколько Марика ни силилась, не видела правильных желаний. Потому что все, что могла бы упомянуть, будь то счастье, успех, головокружительная карьера, удачливость, неиссякаемый источник вдохновения, вечно хорошее настроение — лишало бы ее все того же — возможности развития. Потому что нет дороги на вершину горы без препятствий, потому что нет ценности в морских дарах, когда ты за ними не нырял, нет проку от мудрости, что не нашла интерпретации и осознания в твоей собственной голове.
И в неудачах есть хорошее, и в грусти есть красота, и в разбитых иногда коленях есть правильность — странная правильность, не всегда понятная, но очевидная, как есть тепло в стоптанных ботинках. В ставших родными дырявых носках. Не все должно быть новым и сияющим, не всему следует падать с неба…
Марика медленно опустилась и воткнула в землю четвертую семечку. Присыпала, постояла над ней, глядя на растущую вокруг травку, затем прихлопала землю ладошкой.
— Пусть эта семечка будет для тебя, Пилон. Вот. Люди всегда просят, но редко дают взамен. Попроси для себя того, что хочешь. Вот мое желание.
Она тяжело поднялась, отряхнула руки о штаны, коротко кивнула в ответ на очередное «Принято» и, стараясь не думать, побрела к рюкзаку.
— Я не хотел вам мешать, не хотел отвлекать… поэтому ждал здесь.
Он пришел.
Слезы, те самые слезы, которых она так не хотела, жгли веки, мешали видеть мир ясным, размывали его очертания. Марика быстро смахнула их с ресниц и вытерла со щек ладошками.
Майкл ждал ее у самой двери, у светящегося прохода, ведущего наружу.
Пришел. Все-таки пришел, не забыл! Ей было невыразимо ценно это знать, ощущать.
Он стоял, одетый в серую водолазку и черные джинсы, с извечно висящей через плечо сумкой, стоял, и, кажется, впервые, как и она, не знал, что сказать.
— У вас получилось.
— Да.
— Вы все загадали.
— На что хватило ума.
Он улыбнулся; его теплые глаза говорили: «Я знаю, ума у вас хватило на многое. На правильное, не сомневайтесь». Тихо и неестественно среди звуков природы — скрипа стволов, птичьего щебета и шелеста крон — гудела дверь портала; ее поверхность то и дело искажалась белыми волнами.