Уровень
Шрифт:
Чувство вины жгло. Ныло в груди, потом сместилось куда-то в спину, иглой вошло в позвоночник и напоминало о себе при каждом движении. Ариец пытался его заглушить звуком собственных шагов, скрипом лестницы, шумом дыхания. Бесполезно. В ушах по-прежнему звучал крик Дикаря. И перед глазами, безжалостно отталкивая свет фонаря, стыла на полу лужа крови.
Ариец был далек от мысли обвинять в чем-то мертвого диггера. Ни в чем зарекаться нельзя: неизвестно, куда бы он сам завел чужаков с выколотым глазом и сломанными пальцами.
Дикарь не был слабаком. Ариец знал это не понаслышке. Они познакомились год
В тюбинге плескала в бетон мутная вода, затягивая радужными разводами дыры, оставленные сапогами. Где-то вдалеке перестукивалась капель.
Место, куда завела диггера жажда приключений на ту точку, что теперь мирно отдыхала, впечатляло. Пятачок - всего ничего, диаметром метром пять, на который выходили жерла целых четырех тюбингов. По числу сторон света они разбегались, неся сточные воды к очистным сооружениям.
Ариец сидел, раздумывая, куда бы ему податься, когда пятачок взорвался стуком автоматной очереди. Громкие звуки рассыпались по сторонам, лишая диггера ориентации. Он вскочил, напряженно соображая, откуда именно доносилась стрельба. Потом вдогонку полетел крик и Ариец, подхватив рюкзак, нырнул в левый тюбинг.
Бежал, нисколько не сомневаясь в том, что поступает правильно. И мысль о том, что подобное рвение может кончиться для него плачевно, тоже не приходила ему в голову. Вот ведь парадокс: на поверхности он мог позволить себе спокойно пройти мимо страждущих. Более того, он считал себя прагматиком, способным сто раз подумать, прежде чем вляпаться в очередную авантюру. Совсем другое дело - изнанка. Когда речь шла о подземном мире, отсеченным от поверхности плоскостью асфальта, приоритеты стремительно менялись. Как будто его тело становилось фильтром, пройдя сквозь который воздух подземелья, унося все эфемерное, оставлял глубинное, настоящее. То самое, что в полной мере определяло его личность.
Рассекая мутные волны коллектора, Ариец бежал. Он боялся не успеть: в крике, долетавшем до него, уже сквозила обреченность. “Врагу не сдается наш гордый Варяг!” - кричал невидимый кто-то. И расчетливый перестук очередей пробивал такой знакомый хриплый рык.
Падальщики - гнусные создания, да и не было под землей иных созданий. Напоминавшие бультерьера, только в холке выше раза в два, и шире в грудной клетке, этакая сюрреалистическая копия табуретки на коротких, мощных лапах. Если добавить сюда пасть, почти рассекающую череп на две части, картина получалась полной.
Обычно падальщики жрали, что попало, и не привередничали. Но иногда на них находило. Приятель Арийца назвал это “сезонным обострением”. Вдруг звериный инстинкт отступал, освобождая место неконтролируемой агрессии. Стая могла устроить настоящую охоту на людей. Причем, не только на одиночек - где могла рассчитывать на успех. Нападение на группу вооруженных диггеров более всего напоминало запланированное самоубийство. Раненые, с размозженными пулями черепами, они рвали на части все, до чего могли дотянуться. И дохли, не получив ничего.
Ариец появился в заброшенной штольне, куда его вывел тюбинг, в последний
Щуплого, отбивающегося из последних сил диггера, тащили по дну в разные стороны огромные, намертво вцепившиеся в ноги падальщики. Парень пытался вывернуться, приподняться, чтобы достать тварей прикладом. У падальщика слева был пробит череп и вторая, более крупная особь, вцепившись в убитого собрата, тянула и тянула его к себе, невзирая на кровь, хлещущую из распоротого бока. На твари справа тоже не осталось живого места - изъеденная язвами шкура, сплошное месиво из мяса и кусков торчащих наружу костей. И все равно - падальщики продолжали тащить захваченную добычу, каждый в свою сторону.
Предупрежденная острым слухом о появлении человека, наперерез Арийцу бросилась матерая тварь. Прыгучестью падальщики не отличались. Ариец без труда срезал черного, в рыжих подпалинах самца и отскочил в сторону - такая махина запросто могла сбить с ног. Следующие выстрелы поразили падальщика, который, пользуясь беспомощностью парня, лежащего на земле, нацелился ему в горло.
О том чего Арийцу стоило отбить у своры уже захваченную добычу, он предпочитал не вспоминать. Трижды попрощался с парнем и трижды оживала в нем надежда на то, что все обойдется. Падальщики стояли насмерть и даже после смерти не собирались разжимать стиснутых челюстей. Ариец выламывал им зубы, освобождая диггера.
Чудом оставшийся в живых, Дикарь пытался давать советы по своему дальнейшему спасению, но глаза у него закрывались - он потерял много крови. Поэтому накладывал швы на рваные раны и перевязывал его Ариец уже в тишине.
После двойной дозы обезболивающего, Дикарь вдруг очнулся.
– Друг, не забуду, - сказал он довольно внятно.
– Здесь, - он кивнул, - до бомбарика рукой подать. Теперь дойду, - с блаженной улыбкой добавил он и снова потерял сознание.
Ариец нес его на себе в указанном направлении. Передвигал тяжелые, непослушные ноги, отсчитывая себе метры скороговоркой, вертевшейся в мозгу: те-перь дой-ду, те-перь дой-ду, те…
Дикарь мертв. Арийца от верной смерти спасла интуиция. Или звук передергиваемого затвора. Он вкатился в глубину камеры, откинул неплотно закрытую крышку люка и упал в шахту. Пролетел метров пять, прежде чем ему удалось зацепиться за скобу, утопленную в бетон.
На его счастье, ход был неглубоким. Диггер успел подняться на ноги, пробежать по тюбингу и свернуть в соседний, прежде чем в шахту полетела граната.
Действительно, Театр Теней оказался пробит ходами как муравейник. Ариец выбрался из шахты на второй ярус. Выбрался, чтобы стать свидетелем расправы над Дикарем.
Ариец очнулся, насильно оторвав взгляд от масляно блестевшей лужи крови. Нагнулся, подбирая каску Примы, сиротливо притаившуюся в углу.
Бесполезно преследовать чужаков на территории, изобилующей ловушками. Он будет двигаться еще медленней чем те, для которых лабиринт коллектора уже пройденный путь. Жаль, не догадался расспросить Дикаря о короткой дороге. Одно Ариец знал точно - место, куда выводит опасный маршрут. И если он поторопится - очень поторопится - то сможет организовать “теплую” встречу с той стороны.