Уровни Мидгарда
Шрифт:
Гостей развели по разным комнатам, Выкуси – отдельно, Хельги с Бармалеем – отдельно, каждого из них ждала наполненная водой горячая ванна, выточенная из цельного куска агата. Только воины разоблачились, забрались внутрь и блаженно расслабились, как к ним с веселым оживлением вбежали несколько довольно смазливых эльфийских девушек-прислужниц и стали добавлять в воду различные умащения и благовония. Барышни носили шелковые разноцветные шальвары, их груди были вызывающе обнажены. Они предложили отдыхающим вельможам молочный чай – сутэй, но Бармалей, поморщившись, отказался, и чай тут же заменили на тарасун, рисовое пиво. Прислужницы не собирались удаляться, а, напротив, горели желанием продолжать развлекать гостей. Особое внимание они уделили Бармалею, окружили заслуженного бойца и с девичьим восторженным щебетом начали массировать ему крепкие усталые плечи. Старый бродяга благодушествовал и только время от времени щекотал кого-то из
Выкуси вальяжно возлежала в пышных облаках пены и беззаботно болтала ногами, взбивая в воздух искрящиеся протуберанцы.
– Как там папенька?
– Расслабляется…
– Понятно. А ты что-то быстро…
– Да как-то неловко сидеть голым в компании кучи хохочущих женщин…
– Тем более что на тебя никто внимания не обращает? – Выкуси залилась смехом. – Еще бы, я пообещала снять скальп с каждой, которая подойдет к тебе ближе чем на полметра!
– Вот они и ходили вокруг по стенке, а я-то думал… Придется тебе, принцесса, самой расплачиваться за свой опрометчивый поступок, – с этими словами Хельги сбросил халат, отшвырнул шлепанцы и нырнул в душистую ванну к своей возлюбленной.
Когда на осеннем небосклоне зажглись первые яркие звезды, гостей пригласили за накрытые столы. Праздник устроили прямо во дворе резиденции. По периметру разожгли жаркие костры, согревавшие пирующих, на столбах запылали ночные спиртовые светильники. На длинных вертелах целиком жарилось несколько тарбаганов, повара разливали в чашки из голубого фарфора традиционный монгольский хорхог с плавающими в нем баурсаками.
Рекой полились заздравные тосты. Вереница слуг обносила гостей блюдами с шуджуком, казы, доотуром, хиамом, предварительно объясняя приезжим рецептуру и состав яств. Во время вечера Хельги успел перезнакомиться со всеми представителями монгольской знати, кроме главы Ветви Ведьм Хакима Одержимого. Он совершал хадж, впрочем, к битве его ожидали. Зато с его заместителем, Гуюком, произошла обстоятельная беседа, во время которой Хельги открыл для себя много нового об устройстве Мира, о нравах юнитов, об их способностях и потенциале. Монголы в отличие от норгов не смотрели на Маленькие Народы как на пушечное мясо, а старались найти всем применение сообразно с их навыками. Поэтому-то у них и процветали ремесла, появились зачатки технологии. Но, развивая экономику, кочевники ни на секунду не забывали, что добро должно быть с кулаками, а в Мире тем паче. В отличие от кланов города, у монголов имелись два главы Ветви Воинов. Первый – темник Джелял-эддин, двухметровый батыр устрашающего вида, но кроткого нрава в быту, очень образованный человек, читающий наизусть эпос «Гэсэр». Он руководил обучением мергенов и кешиктенов, мастерски прививал рекрутированным в войско эльфам и кентаврам тактику монгольской боевой карусели. Второй – Джанибек-Мюрид – оказался еще более колоритной фигурой. Невысокий ладный крепыш с темными как антрацит глазами и гладко выбритым черепом, подполковник артиллерии в реале, демобилизовавшийся из армии после Первой чеченской кампании, он и в Мире нашел себе достойное применение.
– Выставим на битву несколько арткорпусов, – пообещал он Хельги, чокаясь с ним огненным архи марки «Чингиз». Бармалей, распробовав сей напиток, тут же возжелал приобрести несколько ящиков и наладить регулярные поставки в дальнейшем. – Под моим началом сейчас более тысячи двухсот стволов, часть из них спрятана от любопытных глаз вокруг Арзамас-Сарая под маскировочными навесами.
– А, так вот о каком сюрпризе для врагов говорил Тимур…
– Истинно так…
– А какие орудия?
– Да самые разные: катапульты, онагры, скорпионы, баллисты, спрингальды, гастрафеты, оксибелы. Я все хотел попробовать, так что конструировали разные. Ну и конечно, наши родные требучеты, как без них. Также недавно приняли на вооружение огнеметы: греческие сифонофоры и китайские Огненные Копья. Главное, – Джанибек-Мюрид заговорщически обнял викинга, – чтобы их до времени не обнаружили. Ты, говорят, отличный разведчик, тут тебе и карты в руки. Нам судьба стоять в обороне, а наша артподготовка способна начисто выкосить первую атакующую волну. Вместо камней бить будем оловянными болванками и подожженными снарядами из смолы и дегтя.
– А как с точностью?
– Наводчики у меня полурослики, у них глаз верный. Эльфы стреляют даже лучше, но они не в ладах с техникой. А оргы – подносчики снарядов. Работают слаженно. Давно хотел попробовать своих в достойном деле, и вот повод представился. Давай, друг, выше чарку. Не шутки ради мы идем в бой, а за правду, оттого и легко на сердце!
Расходились уже под утро, а тех, кто не в силах был пойти домой и свалился
– Явился-таки, муха бражная. Иди на мой голос, а то точно на половике уляжешься, тоже мне, разведчик. Ничего, завтра я устрою тебе экстремальную физиотерапию. Мы полетим на Тифоне на прогулку. Пора тебе, мой герой, посмотреть на Мир сверху.
Хельги с размаху бахнулся на кровать и отключился еще в полете до подушки. Он уже не слышал, как Выкуси, что-то довольно мурлыкая, прижалась к нему и положила себе на плечо его тяжелую руку.
Виса двадцать пятая
Все не то, что кажется
Урсула ходила по Колонному залу Капитула, обхватив себя длинными тонкими руками, нервно сжимая и разжимая пальцы. Ее туфли выбивали отчаянную дробь по мраморным плитам, а зеркально отшлифованные малахитовые стены отражали мечущуюся женскую фигуру. Несмотря на наглухо закрытые ставни и жарко горящий камин, в зале было довольно прохладно, так что собравшиеся позволили слугам накинуть на себя шерстяные пледы.
– И как вы предлагаете сказать это Ему? Простите, но осенний призыв сорван, потому что в вашей любимой песочнице только что замочили вашего рекрутера? Или еще вариант: простите, но у нас в течение двух лет действовала тщательно законспирированная диверсионная группа Элеадуна с разветвленной резидентурой? И мы ничегошеньки не знали, а они, злыдни, натворили та-а-акого?
Второй Старейшина, Йорген, следил за ее передвижениями с достаточно равнодушным видом.
– Вариант так себе. Но что именно, по-твоему, мы не так делали?
Третий Старейшина, Ратмир, коротко предположил, каким именно местом они щелкали все два года. На Урсулу, главу Совета, это не произвело ни малейшего впечатления. Она истерически всплеснула руками и в своем длинном платье с широкими рукавами в этот момент стала похожа на большую рассерженную цаплю. Впрочем, таково и было прозвище, которым за спиной наградили ее коллеги по цеху.
– Да, мы приняли меры. У нас не имелось иного выхода, как только попытаться устроить общую свалку, отвлечь кланы от глобальных вопросов, так, чтобы у них не осталось желания совать нос не в свои дела. Но если этого окажется недостаточно? Если Он на секунду предположит, что мы не владеем положением и пустили все на самотек? Что город охватила смута?
– Тогда в локацию войдут карательные отряды из Его Нижней Саксонии. Они вырежут все живое, и история Мира начнется снова, – мрачно сказал Ратмир. – А попытка защитить своих для нас закончится провалом, и имена наши будут прокляты.
– Главное, что никто не понимает, что и зачем мы делаем. Нас ненавидят и те, и эти, – подвела итог Урсула.
– Нет, не так. Эти – ненавидят, те – не понимают, – уточнил Йорген. – Мы в их глазах – кровожадные упыри, задумавшие вдоволь напиться крови. Никто и мысли не допускает, что альтернатива куда хуже…
На тронном кресле, обитом кожей дракона, материализовалось небольшое белесое облачко. Оно наливалось объемом и на глазах принимало форму человеческой фигуры. Старейшины торопливо расселись по своим местам. Вскоре Экзарх Марко ди Яковиц был среди них. Они знали его в реале, неоднократно гостили на его шикарной вилле на окраине Макдебурга и были в курсе того, что в реале Экзарху восемьдесят три года, он стар и уже немощен телом. Вокруг ученого и удачливого бизнесмена, удалившегося на покой, постоянно вертелась жадная до денег свора врачей, поддерживая искру жизни, тлеющую в его организме. Удивительно, но в Мидгарде, где человек имел власть над своим возрастом, Экзарх также выбрал образ древнего мудреца, чело которого увивали белоснежные, собранные сзади в хвост волосы. Смуглое лицо его густо и глубоко прорезали борозды прожитых лет, канаты вздувшихся вен покрывали его руки, седые брови грозно нависали над колючими ярко-голубыми глазами без признаков теплоты. Истинный ученый по натуре, Экзарх в приватной беседе так объяснял свое предпочтение: «Посмотрите на работу великих голландцев, учителя и ученика, Рубенса и Ван Дейка. Каждый из них написал картину «Святой Иероним». Это библейский старец, который вытащил у льва занозу, после чего лев всегда сопровождал его. Обратите внимание, как бодро выглядит Святой Иероним у Рубенса и каким немощным он предстает у Ван Дейка. Первый писал картину в преклонном возрасте, второй – будучи молодым. Это потому, что молодость видит в старости лишь предвестника тления, а старость ощущает в старости спокойную мудрость и бодрость духа. Так вот и я – не тягощусь возрастом, а наслаждаюсь им».