Уровни сложности
Шрифт:
— Я и такое слышал, и противоположное, — ответил Таракан. — Смотрите, вон зеленеет впереди. Похоже на нормальный кластер.
— Там и должен быть нормальный кластер, — заметил Читер. — Дворник ведь его разглядел с холма.
— А тут никаких холмов рядом, — недовольно произнес Таракан. — Не получится осмотреться, что там и как.
— Значит, будем осматриваться на месте, — ответил на это Толстый.
Или всё дело в том, что началось то самое таинственно-опасное пограничье, или в чем-то другом, но кластер разительно отличался от всех прочих,
Первой считалось всё, что произошло до момента расставания с Няшей. В тех краях с ландшафтами было повеселее. И холмистые гряды, и скальные обнажения встречались нередко. Холмы там — обыденная часть рельефа, а не исключение из правил. Леса зеленели самые разные: и лиственные, и хвойные, и смешанные. Попадались и участки лишенные растительности, но такого размаха, как в степях, они нигде не достигали.
Ровную серость будто взмахом исполинского ятагана обрезало — идеально ровно. Дальше стеной поднимался сосновый лес. Деревья старые и выросли не сами по себе, а благодаря человеку. Это сразу можно определить по ровным рядкам, которыми их высаживали. Пышные кроны забирали слишком много солнечного света, не позволяя развиться кустарникам и травам. Потому внизу всё просматривалось далеко, незаметно передвигаться получалось лишь местами, используя редко встречающиеся заросли.
Неоднократно пересекали дороги, но это слишком громкое название для слабо накатанных просек. Свежих следов ни на одной не заметили. Осматривать их дальше не стали, шансы наткнуться на них на брошенную технику микроскопические.
А на добротную технику завышенной проходимости — и того меньше.
Забирались в лес всё дальше и дальше, пока не вышли к опушке. Ее граница показалась Читеру настолько ровной, что он заподозрил новый кластер, но с этим предположением ошибся.
По границе леса зеленела полоса густых кустов. Благодаря им к открытому пространству выбрались незамеченными и укрываясь в зарослях, изучили открывшуюся картину.
Местность оказалась открытая лишь частично. Это всего лишь громадная просека посреди леса. Он продолжался за ней метрах в пятидесяти, — за насыпью прекрасно просматривались вершины таких же сосен.
По насыпи тянулся рельсовый путь, а над ней нависли провода, от которых раньше работали электровозы.
Один из таких электровозов застыл далеко слева. За ним тянулась вереница товарных вагонов. Не похоже на последствия какого-то насилия, скорее всего поезд остановился, когда после перезагрузки пропала электроэнергия. Машинист, не сумев ни с кем связаться, пошел пешком разбираться, или его схарчили подобравшиеся зараженные. Состав их не заинтересовал, вот и стоит нетронутый.
Толстый, изучив поезд в малогабаритный бинокль, недовольно протянул:
— Это углевоз, нет смысла осматривать.
— А что ты там найти собирался? — спросил Таракан. — Нас за машинами послали, а не за вагонами.
— Вообще-то нам еще и насчет еды сказано было. Вагон тушенки мог решить такой вопрос. Держи бинокль, сходи на насыпь, осмотрись в обе стороны.
— А чего я?
— Потому что я старший, и я так сказал. Ты слишком много болтаешь не по теме. Вперед.
Таракан, всем своим видом показывая, что сильно недоволен, направился к насыпи.
Читер спросил:
— А правда — почему он? Я тут самый младший, таким как я в первую очередь должны рисковать.
— И какой тут риск? Если его зараженные засекут, он их прямиком к нам и приведет.
— А если не зараженные? Место открытое, хороший стрелок издали его срисует и снимет.
— Зачем хорошему стрелку караулить эти рельсы? Тут ничего интересного нет, чтобы засады устраивать. Может и есть риск, но я лучше тебя поберегу, чем Таракана. Какой-то он невезучий, и ничего полезного я от него никогда не видел. А от тебя видел. Да и уровень у него повыше, скорее всего скрытность тоже выше твоей. Значит, не так далеко светится, как ты. Ни вижу ни одного повода посылать тебя, а не его.
— Ты еще выше, чем он, по уровню.
— Ну и что? Я здесь главный, а главный не должен сам у себя на побегушках гонять. Что-то Читер ты тоже болтаешь много. Почти как Таракан.
— Раз рот мне не затыкаешь, значит, я болтаю в тему. Что-то он там долго стоит.
— Справа что-то заметил, похоже, — предположил Толстый. — Сейчас вернется, и всё узнаем.
Таракан, будто подслушав, резко опустил бинокль, торопливо спустился к насыпи, приблизился почти бегом и отчитался:
— Слева ничего, кроме поезда, а справа, похоже, станция.
— Похоже, или станция? — уточнил Толстый.
— Да хрен его знает. Видно семафоры и стрелки. И пути там разветвляются несколько раз. И еще два поезда видно, стоят там. Я не спец, но думаю, что только перед станциями увидеть можно.
— Или станция, или тупик, — кивнул Толстый. — Но тупик просто так не бывает, там что-то есть. Надо проверить.
Таракан в своем предположении не ошибся. И правда станция, на тупик промышленного предприятия совсем не похоже. С опушки леса просматривались вереницы составов, застывших на окольных путях, за ними проглядывало здание вокзала. Не настолько солидное, чтобы заподозрить его принадлежность к крупному городу, но достаточно приличное. Такие в чистом поле строить не принято, к нему должен примыкать приличный населенный пункт. Ну или, в крайнем случае, он располагается поблизости.
Населенный пункт — это хорошо. Там и машинами можно разжиться, и продовольствием.
Но и неприятности заработать — тоже можно.
Толстый всё это понимал, потому выдвигаться поближе не торопился. Несколько раз переместился, меняя позиции с разным обзором, в ходе чего заметили пару бегунов вдали, между составами. Практически — другая сторона станции, в том районе, где начинаются выездные стрелки. Других зараженных поблизости не оказалось. Вагоны не заинтересовали, ни один из них не выглядел перспективным с точки зрения разжиться продовольствием.
Потратив минут двадцать на всю эту рекогносцировку, Толстый повел группу прямиком к зданию вокзала. Лишь в одном месте пришлось делать резкий рывок, здесь, между составами, могли попасться на глаза далекой парочки. Но мертвяки стояли удобно, чуть ли не строго спинами, ничего не заметили.
Здание вокзала выглядело нетронутым. Даже стекла все целые. Для проникновения в него Толстый выбрал главный вход, и эта наглость осталась безнаказанной. Даже голуби, сновавшие по асфальту на пути, не стали взлетать. Но разбежались при виде людей заблаговременно, что для столь беспечных птиц — необычно. Заметно, что кто-то их недавно обижал, или пытался обидеть.