Уровни сложности

Каменистый Артем

— Да сам не знаю. Надо было не принимать. Машинально согласился.

— Машинально? Вот ведь дерьмо! Да ты ведь сейчас не мне врешь, ты себе врешь! Я всегда поражался людям, которые сами себя обманывать умеют. Всё ты понимаешь. Прекрасно понимаешь. Да все вы понимаете, зачем мы здесь. Тут только я случайный, а вы все пришли за одним, только не признаетесь. Четко тему сечете, да только сами себе признаться не можете. Дерьмо в ваших головах не дает признаться. Ну да ладно, я вам поясню, мне языком помахать не жалко. Чтобы сами себя не обманывали, поясню. Не все из вас помнят прошлую жизнь, это нормально. Но вот как оно там жилось, при этом помнят все. Такая вот у нас избирательная амнезия. Может вы не помните компьютерные игры, но прекрасно знаете, что это такое. Игры бывали всякие. В некоторые играли в одиночку, в некоторые группами, а в некоторые, что называется, всем миром. Многопользовательские проекты. Время в них сливалось, как дерьмо в унитаз. Я помню,

как прожигал месяцы жизни в одной из таких игрушек. Всё почти как здесь, только, конечно, не так реалистично. Гонялся за циферками и пикселями на мониторе. Реальные деньги отваливал за дерьмо, которое делало персонажа сильнее. И конечно же кач, кач и снова кач. Были в этой игре особые подземелья, мы их называли данжами. Зайти в них получалось или в одиночку, или отрядом. Зачистив подземелье от простых мобов и боссов можно получить награду. Награды разные: от пустого дерьма, до сладких конфеток. Зайдя в данж, лидер выбирал режим прохождения. Проще говоря — сложность. На низком уровне сложности мобы и боссы самые слабые, а в награду получаешь то самое дерьмо, которое пустое. Конфетки начинаются дальше, и чем выше сложность, тем они больше и слаще. На самом высшем уровне выпадали такие конфетки, что не в каждый рот поместятся. На Континенте таких подземелий вроде бы нет, но зато есть их заменители. Границы между регионами — одни из таких заменителей. На самом низком уровне сложности их пересекают с торговыми караванами. Там тебя, как падишаха пронесут, не придется напрягаться. За такой проход заплатишь дорого, а в награду получишь какое-нибудь дерьмо. Если хочешь конфетку, выбирай варианты посложнее. Запишись в отряд серьезный, там и шансы пройти приличные, и если не конфетку получишь, так дерьмо со сладким послевкусием. Ты, Таракан, явно не за дерьмом сюда пришел. Ты выбрал самый ненадежный вариант из всех возможных вариантов. У нас в отряде мутный лидер, о котором ходят странные слухи. Веры таким слухам нет, но они интересные. Воображение будоражат, дуракам такое всегда интересно. И еще он вечно залит пивом и не выглядит серьезным человеком. Так себе лидер, получается. Из сильных игроков у нас отметился только Дворник. Но он серьезно измененный кваз, у таких обычно блокируются умения. Скорее всего, у него их сейчас вообще нет, или они еле-еле дышат. Значит, он всего лишь ходячая огневая точка со слабым бронированием. Да, репутация у него достойная, вот только атомитам и серой нечисти плевать на нашу репутацию. И что мы получаем? Странный лидер, отряд нубов и непонятный маршрут, никем еще не освоенный. Этот вариант, Таракан, не только мутный. Он попахивает сложностями. Большими сложностями. По-моему, он выглядит, как самый сложный вариант. Сложнее его — только в одиночку, без оружия и даже без трусов, в открытую через кластеры атомитов ломиться. Вот потому ты и не выбираешь воскрешение на кластере. Пока есть надежда, ты будешь вставать снова и снова. Ведь если при таких раскладах пересекаешь границу, Система считает, что ты прошел данж на высшем уровне сложности. А что нам за это полагается? Правильно — большая сладкая конфета.

— Слышал про одного типа, который умение так получил, — сказал Физик. — Охренительно крутое умение. Со слабым отрядом через границу прошел.

— Да, такое бывает, — подтвердил Клоун. — Можно получить гору свободного опыта, дополнительные ячейки и расширение лимитов веса. Можно даже прибавки к коэффициентам получить. Допустим, у тебя на меткость двойка, а тебе падает к ней еще одна десятая. Или даже падает свободная прибавка к коэффициенту, и ты сам решаешь, к чему ее приплюсовать. Мы идем на высокой сложности, так что, вытряхивайте всё дерьмо из ваших мешков, не то некуда будет конфеты складывать.

— Или некому, — буркнул Таракан. — Вы только зацените, где мы первый рассвет встречаем. И это всего лишь первый рассвет. Нормальное такое начало: уже минус три человека и куча сливов, плюс в такое вот заехали. Хорошо, если второй рассвет увидим. Это не рывок, это подстава какая-то.

Читер повернул голову и уставился в окно. Там еще не рассвело, но просветлело достаточно, чтобы рассмотреть прежде скрытые подробности.

Покачав головой, он непроизвольно произнес любимое слово Клоуна:

— Дерьмо.

Глава 11

Жизнь восьмая. Транспортная проблема

Про серые кластеры Читер слышал неоднократно. Также встречал упоминания о них в методичках, печатаемых на некоторых стабах для ознакомления новичков с реалиями Континента. Во всех случаях информация о таких территориях подавалась скудно. Главным образом вдалбливалась мысль, что до получения тридцатого уровня лучше к ним не приближаться. Да и потом нежелательно делать это в одиночку. Только в составе сильного отряда есть шанс, что такая прогулка не завершится отправкой на воскрешение.

Также Читер понял, что при всей негостеприимности серых кластеров, игрокам на них будто маслом намазано. Именно

в таких местах получается добывать некоторые дорогостоящие предметы, там располагаются их первоисточники. Можно, конечно, отнять их у добытчиков, или купить, но если не будет вестись добыча, вторичные источники быстро иссякнут. Вот и ломятся ватаги и одиночки, не считаясь с запредельным риском.

Читеру одного взгляда хватило, чтобы понять, куда его занесло. И прежде проскакивающие мимо сознания мелочи получили свое объяснение. То, что машину немилосердно трясет — неудивительно. Ведь едет она по бездорожью, прямиком по степи. Местность ровная, но хватает рытвин, каменных развалов, кустарников и прочего. То, что двигатель то и дело начинает работать как-то странно — тоже неудивительно. Серость — не чернота, на ней могут работать даже самые капризные электрические приборы. Но случаются сбои, иной раз — серьезные.

Вот такой и случился пару минут назад. Водитель не стал объезжать очередную серую проплешину. Справа овраг, слева полоса непролазного кустарника. Пришлось двигаться напрямую. Мотор начал выдавать нехорошие рулады, а затем и вовсе затих. Стартер не реагировал, ключ впустую проворачивался в замке зажигания.

Пришлось выбираться и толкать, завидуя экипажу грузовика. Тот проехал спокойно и дожидался отставших по другую сторону проплешины.

Читер с большой неохотой наступил на лишенную растительности землю. Гадливое ощущение, будто по нечистотам шагать собираешься. И ведь не совсем безжизненное место. Вон, пучки травы виднеются, а вон чахлый кустик укоренился среди здоровенных камней. Но это редкие исключения, да и дело в другом. Оттенок у этого места натурально серый, будто здесь всё пеплом припорошено. При этом, если вглядываться в детали, осознаешь, что цвета вполне нормальные, просто не особо яркие.

Такая вот оптическая аномалия.

Крайне неприятная для глаз.

Микроавтобус легко поддавался нажиму, не прошло и минуты, как оказался рядом с грузовиком.

Март, наблюдая за усилиями подчиненных, расположился под опущенными вбок стволами пушки и похлебывал пиво.

На последних метрах скомандовал:

— Здесь привал устроим. Дворник — организуй нам нормальную оборону. Таракан — накрывай это место своей вонью, мы тут надолго останемся. Клоун и Читер — вы идете на разведку, в овраг. Канистру пустую прихватите и поищите там родник или ручей. Я воду чую.

— Пиво он чует... — тихо буркнул Таракан.

Читер повернулся к Клоуну:

— А где у нас канистры? Может пару взять?

— Можно и пару, — согласился тот. — Только не получится.

— Почему?

— Да потому что у нас только одна осталась.

Можно бесконечно критиковать Таракана за хронический негатив, но нельзя не признать, что почти все его высказывания хорошо отражают суть происходящего. Пикап, добытый в городском туннеле, превратился в груду металла. С него только вооружение сняли. Второй грузовик, тоже потерян во время ночного боя. Подробности Читер не знает, потому как мертвый провалялся. Судя по всему, машина сгорела со всем содержимым, если что-то и успели спасти, то по мелочи. Трофейный пулемет сгинул вместе с ней, а также гора отрядного имущества, включая разную второстепенную мелочевку, вроде тех же канистр с водой. На пушечной машине мало что перевозили. Там ведь кузова полноценного нет — лишенная бортов платформа, посередине которой установлена зенитка. Позади, на арматурных креплениях, покоятся две бочки с соляркой, кое-как прикрытые стальными листами, способными защитить от автоматных пуль, если те прилетят издали. Плюс четыре запаски по бокам и днищу, да немного разной дребедени в кабине.

Отряд лишился запасов воды, провианта, боеприпасов, амуниции и прочего-прочего. Груза и так не сказать, что много было, собирались ведь быстро и не вдумчиво, а теперь вообще по нулям осталось. Одному Марту хорошо, свое пиво он всегда держал под рукой, в артиллерийском грузовике.

Впрочем, зная его аппетиты, Читер не сомневался, что вскоре от пенного алкоголя даже запаха не останется.

То ли почва в здешних местах неплодородная, то ли серые проплешины отравляют и соседние участки, но растительность везде — так себе. Будто осенняя, почти распрощавшаяся с зеленью. Трава пожухлая, листва на кустарнике выглядит побитая гусеницами или иными вредителями. Много сухих побегов, или частично сухих, брось спичку, и степь заполыхает до горизонта.

Хотя...

Читер указал вперед и вправо:

— Клоун, смотри, там вроде горы на горизонте. Или мне кажется?

— Не кажется.

— Странно как-то. Первый раз здесь горы вижу.

— А ты много где побывать успел?

— Нет, немного. Это мой второй регион.

— Вот дерьмо. Да ты же, получается, совсем ничего не видел. И правда новенький.

— Не спорю.

— Здесь и не такое можешь увидеть. Это ведь граница, тут на соседних кластерах могут самые разные места оказаться. Я раз видел целый кластер из Антарктиды. Ну или Гренландии. Хрен его поймешь. Огромный ледяной многоугольник. Призма изо льда, площадью несколько квадратных километров. Правда, видел всего несколько секунд, но запомнилось.