Уругуру
Шрифт:
Сразу же после того, как мы вышли из микроавтобусов после семичасового путешествия из Бамако и пообедали, Оливье и Жан-Мари изъявили горячее желание отправиться на рынок, пока еще не стемнело. В Стране догонов, как и во многих других местах в Африке и Азии, рынок ежедневно меняет дислокацию. Сегодня он собирается здесь, завтра – в соседней деревне, потом еще где-то и через неделю возвращается обратно. Так как неделя, по представлениям догонов, состоит из пяти дней, то рыночный день в Бандиагаре – каждый пятый, что давало нам возможность с ходу окунуться в бурный колорит местной действительности. Я с удовольствием
Все вокруг кажется резким: ослепительно яркие цвета тюрбанов и накидок местных женщин; голоса людей, которые обожают подскочить к вам сзади и проорать в самое ухо какое-нибудь единственное известное им французское слово, заранее игнорируя любой ваш ответ; запахи специй, жутковатой на вид еды и домашних животных. Все кругом состоит из яркооранжевой глины – дома, дороги и даже лица людей, кажется, имеют недельный налет вездесущей оранжевой пыли. В результате я очень скоро утратил ориентацию в этом городе одноэтажных глиняных хижин без окон и дорог без признаков асфальта, потерял из виду своих друзей и оказался в одиночестве. Так мне пришлось вступить в противоборство с местными детьми.
Дети Африки – это настоящий бич европейского исследователя. Едва ли не семьдесят процентов всего населения континента составляют граждане, не достигшие двадцатилетнего возраста. Однако они достигли возраста, достаточного для того, чтобы, не имея никаких других занятий, преследовать по улицам удивительное белое существо.
Обычно все начинается с двух-трех милых ребятишек, измазанных глиной, которые увязываются за вами от самых ворот отеля. На каждом из них надето по какому-нибудь одному предмету одежды: если есть майка, то нет штанов, а если есть штаны, то рубашка уже не требуется. Обувь детям не положена вовсе. Они настойчиво пытаются вступить с вами в общение, напрямую и без оговорок изъявляя желание получить конфету. Бонбон{ Бонбон (фр.) – конфета.} – очень часто это единственное слово по-французски, которое они знают и произносят вполне отчетливо.
По мере вашего движения, однако, к детишкам присоединяются их друзья и родственники, начиная от верзил-подростков и заканчивая грудными младенцами, спящими в мешках на спинах своих старших сестер. С каждым шагом процессия обрастает новыми участниками, и каждый, разумеется, считает своим долгом ухватить европейца за его белую руку и максимально громко выразить желание получить свой бон-бон.
Прогулка превращается в сложную процедуру, так как приходится постоянно отбиваться от вопящих вокруг вас малышей. Складывается ощущение, знакомое, наверно, Крысолову из Гамельна, который звуками дудочки собирал вокруг себя тысячи крыс и депортировал их вон из города. Но у него, по крайней мере, была цель. Моя же цель спустя первые двадцать минут похода заключалась уже только в желании найти дорогу обратно в отель или умереть спокойно.
Однако эти местные ребятишки, «лучшие проводники Африки», как назвал их в порыве сентиментальной признательности Оливье Лабесс, не только не могли ничем мне помочь, но и сильно затрудняли передвижение своим поведением. То там, то здесь маленький ребенок, впервые увидевший европейца, начинал истошно орать или падал в обморок у моих ног, и все происходящее начинало напоминать сцену из Апокалипсиса. Взрослые люди, проходившие мимо, смотрели на меня неодобрительно, как будто я был виноват в организации общественных беспорядков или актах педофилии. Под конец, уже завидев на горизонте нашу «Белую лошадь», я выглядел как огромный медленный ледокол, прорубающий свой путь сквозь вековые льды к большой земле.
Когда я добрался до отеля, силы мои были на исходе. Толпа детей, помаявшись несколько минут возле ворот гостиницы, постепенно сообразила, что бонбон сегодня не достанется никому, и разошлась в поисках лучшей доли.
К моему удивлению, оба наших профессора к этому времени уже вернулись из своего похода на рынок, накупив традиционной одежды с парой жутких деревянных масок в придачу, которыми славится Страна дого-нов. Наш проводник Малик Кейта весело комментировал покупки, которые, как он был уверен, достались нашим друзьям втридорога, и обещал в следующий раз самолично торговаться с лучшими продавцами, которых он знал персонально в каждой деревне Страны догонов.
В баре я попросил несколько бутылок газированной воды, подключил свой портативный компьютер к электричеству, благо электрогенератор работал вплоть до самого вечера, и собрал коллег на наш последний «военный совет» перед отправкой на плато. Мы принялись систематизировать задачи.
Страна догонов сегодня – это довольно обширная область. Мы должны были начать нашу работу с западного конца утеса, откуда в свое время, собственно, и пришли догоны. По легенде, в четырнадцатом веке они основали деревню Кани-Бонзон, где был воздвигнут первый алтарь предков, содержавший землю с прежней родины догонов, и вырезана первая великая маска.
В деревне Номбори, под самым утесом, мы собирались остановиться на первые несколько дней. Это было необходимо для первоначального знакомства с до-гонами и создания о себе положительного впечатления.
– Новости здесь распространяются значительно быстрее, чем ишак передвигается по тропинкам между деревнями, – сообщил нам Малик, поедая сочное манго и ослепительно сверкая при этом своими белыми зубами. К этому времени он успел раздобыть где-то национальную треугольную шапку догонов с кисточками, болтающимися слева и справа, и обрядиться в шерстяной балахон с изображением огромной, импозантной львиной головы.
– На следующий день после нашего появления эта новость долетит до соседних деревень, а через три дня о нас будет знать самый последний догон. Но это и неплохо! Потому что, по крайней мере, они не будут нас бояться. Вас, точнее. Было бы замечательно, если бы в Номбори мы могли подружиться со старейшинами и жрецами. Тогда они дадут нам рекомендации в Джигибамбо, те – в следующую деревню и так далее, и везде нас будут принимать вполне радушно.
– Думаю, с этим не будет проблем, – пожал плечами Оливье, склонившись над картой. – У нас полный мешок орехов колы, целый чемодан подарков, но...
– Бусы, – перебивая его, проворчал Жан-Мари Брезе.
– Но главное, – продолжал Оливье, – у нас есть Амани, которая говорит на языке догонов и сможет нас представить в самом выгодном свете.
– Меня вряд ли поймут в Номбори, – покачала головой Амани. – Их диалект отличается от нашего. К тому же я слишком молода, чтобы выступать от имени всей экспедиции, да и не слишком-то они уважают женщин. Понимать я буду все, но на людях мне лучше помалкивать...
– Я согласен, – сказал Жан-Мари. – Амани должна смотреть, слушать и анализировать происходящее, но не стоит слишком выпячивать ее местное происхождение.